Сагертская Военная Академия
Шрифт:
Поднявшись на свой этаж, мы с лисонькой с искренним недоумением уставились на нескольких девчонок, поджидавших нас у комнаты. Они не выглядели как колдуньи, которые собираются кого-то убивать, нет.
— Квэнти? — с непередаваемой интонацией обратилась к ним Нольвен. — Чем мы можем быть полезны?
А я подумала о том, что нас, возможно, попросят переехать. Ну, вряд ли они знают, что ректор теперь знает про «тропу любви».
Студентки тем временем вытолкнули вперед самую смелую (или самую неудачливую) и она, метнув
— Прекратите заглядывать в наши окна!
Секундная тишина и наше с Нольвен хоровое:
— Что делать?!
— Заглядывать, — упрямо насупилась девчонка. — Вы нас пугаете.
— Это вы нас пугаете, — возмутилась я. — Зачем нам к вам заглядывать?! Что у вас есть такого, чего нет у нас?!
— Тем не менее, — мотнула головой девчонка, — каждую ночь мы видим тень, спускающуюся от вашего балкона на наш. Мы уже переодеваться ходим в ванную, потому что… Ну потому что это невозможно же!
Думаю, что у нас с Нольвен в этот момент в голове промелькнула одна и та же мысль: «Лилей!». И еще с десяток нецензурных эпитетов, описывающих всю глубину морального падения нашего развратного растения.
— Девочки, это не мы, — вкрадчиво произнесла я. — Но мы узнаем кто и разберемся.
— У нас очень плотные шторы, — покивала Нольвен, — поэтому, если незваные гости приходят с балкона повыше, то мы бы не заметили. Но теперь мы обязательно найдем виновника этой… Этой нелицеприятной и смущающей ситуации.
Студентки не выглядели довольными, но все же ушли. А Нольвен, хищно оскалившись, одним толчком открыла дверь и громко произнесла:
— А я читала, что некоторые растения необычайно вкусны в кляре!
Я же немного забуксовала, потому что… Потому что! Одним жестом я склеила подруге губы до того, как она успеет до глубины души обидеть наше трепетное растение. Кстати, где, интересно, у растений глубина души? У человека, наверное, где-то в районе желудка, а у цветка… У корней?
Сердитое сопение напомнило мне, что сейчас не лучший момент для раздумий и я, ласково улыбнувшись насторожившемуся Лилею, напомнила Нольвен:
— Женский этаж. У Академии нет общежития, но есть женский этаж. Все девушки на одном этаже.
Сразу после этого я сняла свое заклятье и Нольвен, задумчиво потерев губы, недоуменно вопросила:
— И что это все значит? Лилей, скажи-ка, ты ночью спишь или…
Растение стало красным. Полностью.
— Ла-адно, — протянула я, видя, что подруга никак не может найти приемлемых для своего проклятья слов. — А что тебя там привлекает?
Соцветия Лилея тут же стали нежно-голубого оттенка и даже попытались принять другую форму, но полностью измениться не вышло.
— Хорошо, хорошо, — я потерла переносицу. — То есть, люди тебя не интересуют?
Лилей спланировал с подоконника и взобрался ко мне на руки. Узкие зеленые листочки
И очень, очень непристойные действия на заднем плане. В мировосприятии Лилея все это было размыто, поскольку он интересовался именно растением, но я, как целитель, вполне могла определить, что именно там происходит.
— Почему он со мной так не общается? — обиделась Нольвен.
И я, прислушавшись к ответу цветка, успокоила подругу:
— Он просто еще молод и не полон сил. У меня две новости, во-первых, наш малыш влюбился в растение этажом ниже. А во-вторых, там теперь новая комната, кхм, любви.
— И нас заподозрили в подглядывании за…
Нольвен крутанула рукой в воздухе и медленно, со свистом выдохнула:
— За актом, выражающим плотскую любовь.
— Именно, — кивнула я. — И если мы хотим, чтобы нас в этом больше не обвиняли, мы должны выкрасть цветок. Хаос, кажется, это войдет у нас в привычку.
— А узнать сорт и купить такой же? — с тоской спросила моя лисонька. — Просто, если нас поймают у окна… Мы в жизни не отмоемся.
Лилей, услышав про «купить» выпустил шипы и оскорбленно застрекотал. Кажется, он влюбился не во внешность. Эх, все могло бы быть так просто.
— Ты хоть кого-нибудь в лицо запомнила? — мрачно спросила Нольвен, тоже понявшая, что наш цветок полюбил душу, а не внешность.
— Д-да, — неуверенно ответила я. — А что?
— Попробуем выкупить горшок.
— Одна проблема, — вздохнула я. — Если мы не подглядывали, то откуда знаем про цветок?
Нольвен начала задыхаться, она явно пыталась выразить всю гамму своих чувств, но мамино проклятье ей этого не давало. Однако моя подруга не зря носит свою фамилию — прежде чем я успела приступить к реанимационным действиям, она взломала мамино проклятье и четко, громко, с анатомическими подробностями высказала все свои мысли по данному вопросу.
— Вот, — подытожила она и хрипло рассмеялась, — оказывается, чтобы сломать мамину печать надо было просто как следует взбеситься. Что делать будем?
— Может, с Дрегартом посоветуемся? — я пожала плечами. — Просто, может он выкупит этот цветок? Воровать и правда не хочется.
— Лилей, — Нольвен строго указала на него пальцем, — никаких ночных свиданий. Хотя бы пару дней!
— Кстати, странно, что парни с боевого факультета не раздернули шторы, — нахмурилась я.
— Ничего не странно, раздернешь шторы, а там староста. Или, — тут Нольвен скривилась, — мы. А так, через ткань, ни лиц, ни, кхм, анатомии толком не рассмотреть.
— Почему в этой академии мы влипаем именно в такие истории? — мрачно вопросила я и, пересадив Лилея, плюхнулась на постель. — Что с этой комнатой, что с этими подглядками.