Сахар на обветренных губах
Шрифт:
Колесникова, кстати, тоже пришлось отшить с его идиотским предложением «потусить в выходные». Я промолчала о том, что за кофе с коньяком я мысленно свернула ему шею, но о том, что мои намерения игнорировать его подкаты всё ещё в силе, я не умолчала. И, кажется, он не понял ни слова. Для него мои отказы выглядят как «Конечно, я согласна, но я ещё немного поломаюсь».
Но о избалованном принце я не думала. Не до него. Я была в отличном настроении от осознания того, что меня пригласили в следующие выходные так же побегать по городу с доставкой. А это
По традиции — душ в универе до начала пар. Хоть я и приехала в ещё пока пустой универ, в бассейне кто-то уже плескался. Я не стала смотреть, кто. Судя по тому, что в женской раздевалке не было ни чьих женских вещей, в бассейне был кто-то из парней. Иногда случается, что в бассейне кто-то плавает с утра пораньше. Тот же Одинцов, препод по физкультуре или кто-нибудь из нашей сборной. Главное, что им из бассейна не видно, как я прохожу в раздевалки и обратно.
Привычно оставив свои вещи на скамье и крючках напротив душевых кабинок, я, наконец, позволила себе смыть грязь вчерашнего дня и даже почти минуту понежилась под горячими струями воды. Ещё немного и, клянусь, запела бы. Давно у меня не было такого хорошего настроения.
Закончив с гигиеническими процедурами, я выключила воду, обтерлась небольшим полотенцем, что специально носила с собой. Надела чистое бельё, а грязное засунула в целлофановый пакетик и запрятала его в карман косметички, чтобы постирать вечером дома.
Выйдя из душевой кабины, я ощутила, как настроение моментально упало в холодную темную яму. Ни на крючках, ни на лавке, не оказалось моих вещей. Ничего. Даже обуви не было.
Сжимая в руке влажное полотенце, я перетаптывалась с ноги на ногу, понимая, что не смогу выйти из душа в одних трусах и простом тряпочном бюстгальтере.
Стук бешено бьющегося сердца отражался от кафельных стен и, казалось, оглушал меня. Я впала в самую настоящую панику, лихорадочно бегая взглядом по небольшому помещению в поисках своих вещей.
Все душевые кабинки были пусты. Ни людей, ни вещей. Ничего. И только я босая и едва одетая балансировала на грани истерики.
Имея возможность прикрыться только небольшим полотенцем, я всеми силами старалась не давать волю эмоциям.
Злость и отчаяние распирали изнутри настолько, что стало тяжело дышать. Хотелось чисто по-детски упасть на пол и от души поплакать и покричать о несправедливости этого мира. Но, как обычно, эмоций я позволила себе не больше, чем столб линии электропередач.
Втянув едва успевшие выступить сопли обиды, я прикрыла грудь и даже немного трусы единственным, что у меня осталось, — мокрым полотенцем.
На цыпочках я подошла к двери, ведущей из душа в женскую раздевалку.
Прислушалась. Тишина.
В раздевалке никого не оказалось. Моих вещей тоже.
Я перерыла все полки, всё, что было открыто, но ничего не нашла.
Это чья-то идиотская шутка? Какого чёрта здесь происходит?!
Возможно, кто-то вынес вещи в
Боясь, что в коридоре, ведущем к бассейну, может кто-то оказаться, я аккуратно вышла из раздевалки и снова прислушалась. Со стороны мужской раздевалки и душевой затихла вода. Значит, кто-то из парней здесь точно есть. Видимо, шутка от какого-то идиота.
Коридор был пуст. На цыпочках, стараясь не издавать ни звука, я вышла к бассейну и внутри меня всё рухнуло, когда я увидела свои вещи, плавающими в бассейне.
Безжалостно. Всё, до последнего носка, плавало на поверхности воды. Содержимое рюкзака было вытряхнуто в воду и уже не подлежало восстановлению.
И в этот момент у меня не хватило сил сдержать слёзы. Отбросив полотенце на скамейку, я рванула к своим вещам, надеясь достать хотя бы одежду. Плохо видя из-за пелены слёз в глазах, я нашла какую-то длинную металлическую палку и, как сачком начала вылавливать то, что было далеко от края бассейна.
— Идиоты, — всхлипывала я тихо.
— Мельникова, — холодный голос Одинцова разрезал пространство и эхом отразился от кафельных стен пустого помещения. Я испуганно дернулась, вцепившись крепче руками в шест, и обернулась на препода, который в недоумении смотрел на меня и на то, как я вылавливаю вещи из бассейна. — Ты что здесь устроила?
— Я?! — мой возглас улетел в высокий потолок. — По-вашему, это я устроила? Я утопила всю свою одежду?
— Не кричи, — строго осадил меня Одинцов. Его равнодушный взгляд скользнул по моему полуобнаженному телу. Нисколько не изменившись в лице, он вновь вернул внимание моему лицу. Со скамейки, на которую я бросила полотенце, он взял наручные часы и, не глядя, начал застегивать на запястье левой руки. Его рубашка была расстегнута, а на босые ноги он ещё не успел надеть носки. — Кто это сделал?
— Это, по-вашему, смешно? Вы так решили научить меня пользоваться бассейном, а не только душем?
— Говори тише, если не хочешь, чтобы кто-то кроме меня видел тебя в трусах и этих бабкиных тряпках, — кивнул он на мой бюстгальтер. — Это, во-первых. Во-вторых, я давно вырос из детских приколов. Ну, и напоследок, информация для раздумий: подумай, какое к тебе повышенное внимание благодаря Колесникову. Как думаешь, сколько его поклонниц хотят в этом бассейне утопить не только твои вещи?
Я притихла, не зная, что ответить. Пристыженно опустила взгляд, продолжая всё сильнее зажимать в руках металлический шест.
Я подумала о чем угодно, но только не о том, что к этому хоть как-то может быть причастен Колесников.
— Запасные вещи с собой есть? — спросил Одинцов, так и не дождавшись от меня ответа. В его голосе я слышала лишь раздражение и усталость.
— Нет. Это всё, что было.
— Ясно, — вздохнул мужчина, явно утопленный моей тупостью. — Собирай остатки вещей и приходи в мужскую раздевалку.