Сахар на обветренных губах
Шрифт:
Отчим кричал на маму. Моё имя или нелестные прозвища пролетали через слово.
Из моей груди вырвался сардонический смешок.
Это даже забавно.
Как же сильно его задело то, что нашёлся некто, способный одним словом превратить его в плаксивого щенка.
Я даже прониклась уважением к отцу Миланы.
Интересно, у него нет желания собрать пару своих друзей и приехать к моему отчиму для воспитательной беседы? Я бы на это посмотрела. Хочется узнать, станет ли отчим целовать ботинки отцу Миланы? Или вылежит их без прелюдий?
Время
«Я у подъезда», — смс от Колесникова.
«Пять минут», — мой ему ответ.
Заблокировала телефон, убрала его в карман куртки и застегнула карман. Шнурки ботинок спрятала в ботинки, чтобы они не развязались в самый ответственный момент.
Придерживаясь за пол и шкаф, встала на ноги, оправила одежду и поняла, что рюкзак мой остался в прихожей.
— У меня кровь! — крикнула я так, чтобы меня могли услышать даже в соседних квартирах. — Дайте мне мой рюкзак! В нём специальные пластыри! Пожалуйста!
Я замолчала и прислушалась к тому, что происходило в квартире.
— Куда?! — рявкнул отчим.
— Алёна же попросила, — робкий Катин голос вынудил моё сердце дрогнуть.
— А больше ей ничё не надо? Потерпит, — цинично выплюнул отчим, руша мой план.
— Уже вся толстовка мокрая. В крови! — кричала я, прислонившись ладонями к дверному полотну. — Просто дайте мне рюкзак. Я сама всё сделаю. Хоть на неделю меня здесь закрывайте потом.
— Борь, ну, пусть хоть кровь остановит, — потребовала мама. — А если там что-то серьёзное? Ей и от девки той досталось, и от тебя ещё. А как порезал её, забыл уже?
Длинная заминка, при которой я не дышала, боясь пропустить хоть слово.
— Делайте, что хотите, но из комнаты её не выпускать. Жрать и пить пусть тоже не просит, — постановил отчим, а затем я услышала хлопок двери. Кажется, он зашёл в туалет.
По быстрым легким шагам поняла, что к моей двери приблизилась Катя.
Мы одновременно открыли дверь. Сестрёнка вбежала в мою комнату, за ней следом мама, которая на ходу расстегивала рюкзак.
На её лице читались страх и паника. Она лихорадочно рассматривала меня и при этом пыталась сдержать, выступившие из-за чего-то слёзы.
— Где у тебя тут что?! — психанула она, не зная, в какой карман рюкзака заглянуть.
— Дай, — бросила я спокойно и протянула руку, в которую мама не сразу, но вложила лямку рюкзака. Я застегнула карманы склонилась к уху сестры, которая смотрела на меня заплаканными глазами, и тихо произнесла. — Ничего не бойся. Я вернусь.
Выпрямившись, я улыбнулась Кате уголками губ и мягко ущипнула её за щёку. Последний раз посмотрела на маму.
Пока мама не пришла в себя, я со всех ног выбежала из
Перепрыгивая через несколько ступенек, едва не подворачивая ноги, я бежала от самого страшного кошмара — своей жизни.
Выскочила из подъезда, едва не выломав тяжелую металлическую дверь. Взглядом сразу нашла приметную машину Колесникова. Сам парень тоже меня увидел и уже выходил из машины, чтобы открыть мне дверь. Но я его опередила, уже плюхнувшись на пассажирское.
— Поехали! — выдохнула я шумно. Тяжело дыша, как преступница смотрела на подъездную дверь, ожидая, что из неё вот-вот выскочит отчим и вновь утянет меня в Ад.
— У тебя всё нормально? — хмуро спросил Колесников, вместе со мной поглядывая на дверь.
— Не спрашивай. Просто поехали.
Вадим явно хотел сказать что-то ещё. Его лицо с каждой секундой становилось всё серьёзнее и вдумчивее.
Но, наконец, он завёл двигатель и резко сорвался с места, унося меня с собой.
Я ещё долго смотрела в зеркало заднего вида. Чувство, что за мной гонятся, крепко вцепилось в затылок и тянуло за волосы назад.
Зачем я это сделала? Дура!
Откуда такие рвения к бегству?
Сейчас он поставит Катю в угол, отыграется на маме, а потом, когда я вернусь домой (а я вернусь), достанется и мне. И гораздо сильнее, чем было минут двадцать назад.
Зачем я убежала? Что мне это даст? Очередную порцию проблем — вот, что даст мне этот поступок.
Можно было бы просто потерпеть. Пересидеть в своей комнате.
Как обычно.
Но я устала. Я просто по-человечески устала. И совершенный мной побег яркое тому подтверждение.
И, если подумать, возвращаться домой не так уж и страшно. Что он сделает? Побьёт? Он уже столько раз бил меня, наказывал всеми возможными способами от бессонницы до голодовки, что мне уже тупо плевать.
Страшно только за Катю. Да и за маму тоже.
Хотя, есть надежда, что Катю он трогать не станет. Её он не бьёт. Никогда. Максимум — грубо схватит за руку, чтобы закинуть в комнату или поставить в угол. А вот мама…
Ей, пожалуй, достанется. Но, с другой стороны, ей не привыкать. Да и она сама его выбрала и выбирает снова и снова после каждого удара. А я больше не могу его выбирать. У меня не осталось никаких сил, ни моральных, ни физических.
Зажмурив глаза, с силой ударилась затылком о подголовник и испустила долгий выдох. Немного пришла в себя. Опустила голову, открыла глаза и поймала на себе задумчивый взгляд Колесникова.
— Ты нормально? — поинтересовался он, сжимая руль одной рукой.
— Нормально. А что?
— Просто… — он как-то неопределенно повёл плечом и отвернулся к лобовому. — Ты так влетела в тачку, будто за тобой кто-то гнался.
— К тебе спешила. Боялась, что кто-то угонит тебя у меня из-под носа. Зря я, что ли, с твоей бывшей сегодня дралась? — я хохотнула, и Вадим подхватил мой смешок.