Саид 3. В огне
Шрифт:
Но Елисей всегда был умным и хитрым. Он мог убить человека так, что тот не успевал ничего понять. А мог продлить агонию так надолго, что жертва сама начинала просить спустить курок.
В случае со мной он решил растянуть пытку на долгие годы. Так, чтобы я ждала свою погибель каждый день, каждую минуту. Чтобы помнила и боялась. Чтобы ждала его возвращения каждую секунду.
Восемьдесят семь тысяч шестьсот часов – именно столько их в десяти годах. Каждый из которых я либо бодрствовала с мыслями
Страх единственное чувство, которое со временем не притупляется. Иногда оно ненадолго засыпает, а потом снова поднимается в душе девятым валом и начинает играть новыми красками, сводя тебя с ума.
На улице было сыро и промозгло. Даже не скажешь, что скоро новый год. Я вышла из машины, чтобы покурить, но как только достала из пачки сигарету, на школьное крыльцо огромной, шумной компанией высыпали дети. Некоторые разбились по компашкам, разбрелись в разные стороны. И только моя дочь зашагала ко мне в гордом одиночестве.
– Привет, а ты чего здесь? – Есения озадачено нахмурилась. – Ты что там куришь? – попыталась заглянуть мне за спину.
Быстро сунула сигареты в задний карман джинсов, показала руки.
– Ничего я не курю. Вот за тобой приехала, - невинно улыбаюсь, но дочь не провести. Слишком похожа на своего отца. Умна не по годам, подозрительна и всегда внимательна.
– С чего это? – щурится Еська и, заглянув в салон, находит взглядом бумажный пакет из любимой кондитерки. – И пирожные купила… Что-то случилось?
Вздыхаю.
– Эркюль Пуаро ты мой доморощенный. Я что не могу побаловать дочь сладостями? Или, быть может, не могу забрать её из школы?
– Мааам, - тянет предупреждающе дочь. – Что случилось?
– Да ничего особенного. Просто нам нужно сейчас держаться вместе.
– Он вышел из тюрьмы, да? – с первого выстрела дочь попадает в цель, и я болезненно морщусь.
– Слушай, я не хочу, чтобы ты тоже жила в страхе. Просто не думай об этом и…
– Да или нет, мам? – допытывается дочка и я, признав поражение, киваю. – Блин… А папа знает?
– Пока нет, но придётся ему сказать.
– Опять поругаетесь?
Пожимаю плечами и выдавливаю из себя неискреннюю улыбку. Конечно же, поругаемся.
– Куда поедем? – Еся открывает дверь и плюхается на пассажирское. А мне в этот момент думается, что я самая хреновая мать в мире. Страшно. Страшно даже не то, что я со своей семьёй бегаю по стране, как умалишённая, скрываясь от призраков прошлого. Жутко, что моя малолетняя дочь так спокойно относится к новому нашему забегу по России.
Да, у меня тоже было нелёгкое детство. Если вообще бродяжничество, воровство и вечный голод можно назвать детством. Но и я не стала хорошей матерью несмотря на то, что дочь моя спит в мягкой постели и вкусно ест… У неё тоже нет детства. Так же нет друзей, нет возможности жить, как остальные дети. Не прячась, не скрываясь, не опасаясь.
– Мам, ты чего? – слышу её голос и привычно растягиваю губы в улыбке.
– Ничего, задумалась. Ну что, поедем домой? Надо вещи собрать ещё.
– А что уже съезжаем? Прямо сегодня?
– Я пока не знаю, - пожимаю плечами. – Сегодня, может завтра. Ты готова?
– Норм, - улыбается мне дочь, и я захлопываю дверь машины.
Доезжаем до дома, сбавляем скорость, минуя толпы людей. В животе скручивается тугой узел тревоги, сводит лопатки и рёбра. Взглядом выцепляю машину Володи. Он собирался сегодня приехать раньше…
– Что там такое? – выглядывает в окно дочь, а я напряжённо скольжу взглядом по подъезду, откуда выходят работники «Скорой» и выносят кого-то на носилках.
Может ли это быть совпадением? Вполне. Да и в нашем дворе карета «Скорой помощи» постоянная гостья. Старики болеют, дети. Время сейчас сложное. Хотя когда было по-другому?
Вытягиваю шею, медленно проезжая мимо санитаров с носилками, и с ужасом вижу, что на них лежит мой Володя. Резко торможу, слышу возмущённый вопль дочери, хватаюсь за ручку, чтобы броситься к мужу, но останавливаюсь. Застываю, почувствовав на себе чей-то пристальный взгляд. А когда нахожу его в толпе, глохну на несколько секунд, а может минут. Он смотрит мне в глаза, а сзади кричит дочь и тормошит меня за плечо.
– Мама! Мам! Очнись, мам! Ты слышишь? Разблокируй дверь! Там папа Володя! Мам?! – голос Есении вонзается в моё сознание болезненным до ужаса уколом и я, вжав педаль газа до упора, срываюсь с места.
ГЛАВА 10
– Мам, с тобой всё хорошо? – дочь заглядывает в моё лицо, пока я допиваю второй стакан воды. Не помешало бы чего-нибудь покрепче, но сейчас я должна быть бдительной, как никогда. Володю уже проворонила. Теперь нужно уберечь Есению. Если с ней что-нибудь случится, я просто погибну. Не смогу этого выдержать.
– Ты там увидела его, да? Поэтому мы не пошли к папе Володе?
– Есь, давай сейчас не будем об этом, ладно? Сейчас я… Сейчас отойду и поедем дальше.
– Куда дальше, мам? А папу мы оставим так? Да мы даже не знаем, что с ним.
Мотаю головой, хотя понимаю – я вынуждена это сделать. Должна его оставить. Иначе Молох нас выследит. В принципе, он и так выследит. Я помню, как он разыскивал своих жертв. Никакой ищейке не сравниться с этим зверем. Он чует жертву похлеще любого хищника. И выслеживает, загоняя в ловушку, словно маньяк.