Саит
Шрифт:
— Уже неинтересно убивать просто так, хочется испытывать грани человеческой души, доводить людей до отчаянья, до внутреннего перелома, до желания перерезать глотку. Вот это чистый кайф, как элитный, чистейший кокаин, от которого штырит сразу же, — Улыбается, отпустив мою руку, откидывается на спинку.
Он взволнован, прикрывает глаза, словно боится лишнего мне показать и сказать. Учащенно дышит, приложив руку к сердцу. Я обращаю внимание на татуировку на запястье, которая кокетливо выглядывает из-под кожаных ремешков часов. Я знаю, что там инициалы. Знаю романтичную историю любви матери Анны и отца. Эта история как легенда в семье, правда, с несчастливым
Мне всегда казалось, что чего-то взрослые не договаривают о жизни отца. Слишком много тайн вокруг него, но никогда мне не приходило в голову задавать вопросы напрямую. И сейчас, глядя на его сосредоточенное лицо, хочется понять, он сейчас говорил о себе или просто фантазировал? Интуиция подсказывает мне, что первое, но спросить напрямую вновь не решаюсь.
— Убийство Омара — это самозащита. У тебя не было другого выхода. В вашей схватке победитель один. Как только ты и твоя семья покинете Англию, займешься работой. Вся эта дурость о желании обладать властью над жизнью человека сразу же вылетит из головы. Если вдруг желание убивать вновь возникнет, иди в тир или в бокс, эмоции точно такие же.
— Ты так говоришь, словно сам через это все проходил, — шутливо замечаю, пытаясь разрядить напряженную обстановку вокруг нас. Отец улыбается, сдержанно смеется, крутит часы на запястье.
— Через что я только не проходил в своей жизни, сынок. Слишком долго живу. Запомни: ты защищал свою семью, это не карается законом, — встав со скамейки, отец потягивается, потом засовывает руки в карманы брюк. Я задумчиво его разглядываю.
— Можно я задам тебе пару вопросов?
— Только не про личную жизнь, — насмешливо улыбается, тоже пытается шуткой сбить градус нашего разговора.
— Лицо Омару ты «разрисовал»?
— Допустим, — лаконично отвечает отец, сверкнув глазами, предупреждая меня о том, чтобы не лез на запретные темы.
— Дом и территорию вокруг него ты спалил? — уточнять о каком доме идет речь, не вижу смысла. Я сразу, еще в полицейском участке понял, что люди отца замели следы, чтобы никто не прикопался ко мне с подозрениями.
— Люди говорят, что проводку замкнуло, — иронически усмехается, склонив голову на бок. — Всегда считал, что от ненужных бумаг и вещей прекрасно справляется огонь. Вжик и ничего нет, только пепел. Ты заказал обед? Я похоже от переживаний проголодался! Пойдем что ли накроем стол, пока твоя грозная женщина нас не четвертовала.
Глава 39. Дева
Зорко слежу за Ричардом, сидящим на полу перед диваном. За ним так же пристально, как и я, наблюдает Саид Каюм и Саит. И если наш папочка улыбается, довольно смотря на сына, то дедуля явно о чем-то думает. Надеюсь о хорошем.
Я убираю со стола, загружая посудомоечную машину. Обед прошел на удивление гладко, по-семейному.
Саид Каюм и Саит обсуждали родственников, смеялись над Ричардом, когда тот от души размазывал еду по столу. Когда сынуля случайно швырнул в дедулю куском мясом, я мысленно позлорадствовала. Старший Каюм не рассердился на младшего, пощекотал за бока, отчего мой малыш заливисто хохотал на всю кухню. Скрипя зубами, пришлось наблюдать, как эти двое со скоростью света сближались, тянулись друг к другу. Мне даже стало немного обидно за Саита, сын к нему до сих пор насторожено относится.
Саит встает с дивана, направляется ко мне, загородив собой весь обзор. Оставлять наедине Ричарда и Саида Каюма нет желания. Не заслуживает дедуля своего внучка, по его прихоти
— Выдохни, Дев, и перестань так убийственно смотреть на отца, — Саит подходит ко мне, обнимает.
Я сердито фыркаю и выглядываю из-за его плеча. Ричард берет мячик и подходит к Саиду Каюму, протягивает его ему. Дедуля, покрутив в руках мяч, кидает его, сын радостно топает за ним, бегом возвращается опять к обретенному родственнику. Их незамысловатая игра вызывает у Рича восторг. Опять скриплю зубами, заставляя Саита оглянуться.
— Всегда поражался способностью отца найти общий язык с любым человеком.
— Если ты думаешь, что я буду млеть и таять от его внимания, ошибаешься. Мне тебя хватает выше крыши.
— Согласись, мой отец очарователен.
— Когда спит зубами к стенке, — освобождаюсь из объятий Саита, протираю кухонную столешницу. — Я тут подумала, может купим билеты в Новую Зеландию и поживем там какое-то время?
— А чего не Австралия?
— Мне все равно, лишь бы подальше от Эмиратов, чтобы у твоего отца не было желания каждые выходные приходить к нам в гости.
Смотрю за задумчивого Саита, перевожу взгляд опять на Саида Каюма и Ричарда. Сын уютно устроился на коленях у деда и увлеченно рассматривает его часы, а тот что-то ему рассказывает. Идиллия, черт побрал. У меня на секундочку начинает колоть под ребрами от этого зрелища, я чувствую себя подавленно от осознания, что Ричу нравится новый дед. Чего лукавить, он даже к моему отцу не сразу летит в объятия, а тут с первого взгляда взаимная симпатия и безграничное доверие. И паршиво то, что где-то глубоко внутри я понимаю, что Саид Каюм пока жив, будет каждый шаг Ричарда страховать, а в случае если тот споткнется, первым схватит его за руку.
— Я хотел бы познакомиться вас с мамой. Не уговариваю тебя осесть в Дубае, просто поехать туда на некоторое время, дать моей маме ощутить себя бабушкой. Это ее первый внук.
Саит бьет по-больному. Прикусываю губу, стараясь не расплакаться. Моя мама не дожила до внука. И мне бы хотелось, чтобы Ричард узнал, что такое бабушкина любовь. Я внезапно понимаю слова Саита о том, что его семья — это как страна со своей конституцией, законами, традициями. Президент, то есть Саид Каюм, очень печется об интересах своих гражданах, обеспечивает их безопасность, и в случае чрезвычайной ситуации первый оказывается на месте происшествия. Именно он побеспокоился о жизни сына, когда Омар ранил его, именно он замел следы так, чтоб никто никогда не подумает на Саита по поводу исчезновения бывшего жениха. И если что-то случится со мной или с Саитом, о Ричарде позаботятся.
— Расскажи о своей семье, — прошу Саита, повернувшись к нему. — Краткий пересказ истории вашей династии, — Его улыбка, его благодарный взгляд разбивает, а потом собирает по кусочкам мое сердце.
— Если кратко, то отец три раза был женат. От первого брака у него четверо сыновей: Ахмет, Али, Азамат, Аман. От второго брака у него дочь: Анна. От третьего брака: я, Азат и Алия, они двойняшки.
— И у всех имена на букву А, кроме тебя. Тебя видимо назвали в честь отца.
— Пусть будет так, — усмехается. — Каждый занимается своим любимым делом. Ахмет — адвокат, Али и Азамат, и я — работаем в семейном бизнесе, Аман — ученый, Анна — в прошлом певица, сейчас отличный пиар-менеджер нашего бизнеса, Азат — футболист, Алия — переводчик.