Сакен Сейфуллин
Шрифт:
Так или иначе, разномыслящим следовало доспорить. И на очередном заседании «Бирлика» Сакен решил высказаться с полной откровенностью, не считаясь с последствиями.
Сказав, что задача «Бирлика» — вести среди казахского народа культурно-просветительную работу, он подчеркнул, что цель его — «через казахскую литературу бороться против произвола царских властей».
— Отсутствие взаимной поддержки, единства, наши разногласия при выборах волостных, аульных старшин, низкопоклонство перед чиновниками привели нас к тому, что мы лишились многого. Наша судьба, — добавил он, — как бы там ни было, связана с
Сакена поддержал Шаймерден, который дал понять, что только в союзе с русскими рабочими и крестьянством он видит путь завоевания равноправия.
Против них резко выступил их постоянный оппонент — Магжан Жумабаев.
— Все, о чем говорили Сакен и Шаймерден, — сказки из русских газет, — отпарировал он. — А на самом деле, добиваться для казахов оседлой жизни — значит отдать их на растерзание волкам. Кочевая жизнь не раз спасала нас от всяких врагов. Ни о каком сближении с русскими, особенно с рабочими и крестьянами, об объединении сил с ними не может быть и речи. Казахи должны думать только о своей жизни, о своем благополучии, о сохранении кочевой жизни. Вот смысл статей газеты «Казах», — заключил он.
Присутствующие на заседании новички с опаской поглядывали на ораторов. Они не привыкли к столь смелым речам. Сакен взял слово снова.
— Магжан, с твоих уст не сходит «Казах», «Казах»! А почему ты ни разу не заговорил об «Айкапе»? Ты что, не признаешь этот журнал? Коль разговор зашел о сегодняшней жизни казахов, то я тебе скажу, что об этом пишет «Айкап». Ты же за кочевую жизнь казахов. Так вот слушай: «Для казахских правителей и баев строительство городов, стремление получить по пятнадцать десятин земель — дело невыгодное.
Если по нормам переселенцев будет получен участок земли, то степному положению придет конец, осуществится переход на крестьянское положение. Коль придет, конец степному положению, то управители, мирзы лишатся власти, привилегий, доходов. Баи не смогут бесплатно пользоваться землями кедеев им придется сравняться с кедеями. [25] Вот почему они против строительства городов. А советы газеты «Казах», выступающей против оседлой жизни, для правителей и баев что масло, им они очень нравятся».
25
Кедеи — бедняки
Вспомни, Магжан, ты сам говорил, что твой бедный отец живет только землею. Когда я возвращался сюда с каникул, то познакомился с жизнью шубарских кереев. Они торгуют лесом, обрабатывают земли. Они живут лучше казахов, которые кочуют со своим скотом. Есть у них и свои муллы, свои учителя. Если хочешь говорить, то выскажи свои мысли, а не повторяй мыслей других… Лично я, — закончил Сакен свое выступление, — твердо верю, что если начнется восстание, то казахский народ будет вместе с русскими рабочими и крестьянами.
Тем и кончился этот спор — каждая сторона осталась при своем мнении.
На осеннем сборе «Бирлика» — новая схватка. И снова Сакен и Магжан не достигли согласия.
— Для тебя
Сакен в ответ резко бросил:
— А что делать, если на журнал напала свора собак?
Противоречия и разногласия между членами «Бирлика» отрицательно повлияли на его дело. В организации работа пошла через пень-колоду. Уехал, окончив семинарию, Ныгымет, который долго примирял противников. Шаймерден тоже заканчивал учебу. Где-то будет он в будущем году? Да и сейчас на «Бирлик» у него остается мало времени — медицина дается ему нелегко.
Сакен очень изменился. Он много читал Белинского, Чернышевского, Добролюбова. Стал усиленно заниматься историей, этнографией и политикой.
Политические книги Сакен доставал с помощью Феоктиста Березовского.
Феоктист был старше Сакена, успел сменить несколько рабочих специальностей и уже в начале 900-х годов выступил со статьями в различных сибирских газетах. Царские власти не обошли его своим вниманием, и Феоктист побывал в тюрьмах. К тому времени, когда он познакомился и подружился с Сакеном, за его плечами был уже и опыт работы большевика, организатора подполья. Сакен знал это имя и раньше. Березовский был известным сибирским писателем. Помимо Феоктиста, Сейфуллин добывал запрещенные книги и у Покровского, и у Антона Сорокина.
Только с самыми близкими друзьями делился он своими впечатлениями от таких книг, как «Социализм и женщины» или «Французская революция» А, Бабеля.
Книги эти Сакен читал, забравшись куда-либо в пригородную рощу, а зимой всегда находил какой-нибудь укромный уголок у городских приятелей.
И не случайно, когда в семинарии намечался литературный вечер, Сакен отказался читать стихи Бальмонта, хотя именно на этом поэте настаивал директор. Сакен же предложил «Песню о Соколе» Горького. И сказал об этом Покровскому.
— Никогда не заикайтесь о Горьком: если дойдет до директора — нам обоим несдобровать.
На литературном вечере Сакен так и не вышел на сцену.
В начале 1916 года в одном из домов, около базара, проходил очередной сбор организации «Бирлик». По установившейся традиции и в целях конспирации опять устроили вечеринку. И снова речь зашла о судьбе казахского народа. И вновь схлестнулись Сакен и Магжан.
— Нам нечего ломать себе голову в поисках новых путей. Лучше давайте подумаем, как осуществить то, что рекомендуют газета «Казах», Алихан Букейханов, — заявил Магжан.
— Магжан, хоть когда-нибудь у тебя будет свое собственное мнение?! — взорвался Сакен. — Или ты представитель газеты «Казах»? Трудно стало тебя понимать. Скажи же что-нибудь свое, неужели думаешь, мы не читаем то же, что и ты читаешь? Букейханов для тебя пусть будет идеалом, а для нас он — последний отпрыск казахских ханов. Трудящиеся казахи за Букейхановым пе должны идти и не пойдут. Если наступит день восстания, то мы должны идти за русскими революционерами. Если мы не поймем, что свобода и счастье казахского народа зависят не от идей Букейханова, баев и феодалов, которые служат белому царю, а от движения русских рабочих; и крестьянства, то кто же объяснит это жителям аулов! Я знаю только этот путь и считаю, что этот путь единственно верный.