Сакральная связь. Антология мистики
Шрифт:
И так было до тех пор, пока в Лондоне не начало светать, не скрылся из поля зрения Поллукс в созвездии Близнецов и не поблекли звезды над головой. Призрачный дневной полумрак обычного зимнего рассвета с трудом пробивался сквозь ночь, кое-где желтые огоньки газовых ламп и свечей, дрожащие в окнах, свидетельствовали, что люди уже встают. И вдруг то, чего ждали, свершилось. Сонный полицейский перестал зевать; оживленно снующие люди на рынках замерли, раскрыв рот. Рабочие, спешащие на смену; молочники; разносчики газет; усталые повесы, бредущие домой после бурной ночи; бездомные бродяги; патрульные, совершающие обход; изможденные труженики полей; крадущиеся тайком браконьеры… –
Она была ярче любой из звезд на нашем небосклоне, даже если созерцать их безлунной ночью в наиболее благоприятный для этого период. Белая, огромная – уже не просто мерцающее пятнышко света, а небольшой круглый сверкающий диск, – она сияла в небе еще целый час после наступления дня. И там, где наука пока не победила невежество, люди в ужасе взирали на нее, опасаясь бедствий, войн и мора, которые, как они говорили, предвещает это огненное знамение Небес. Крепкие буры, темнокожие готтентоты, аборигены Золотого Берега, французы, испанцы, португальцы – все стояли в лучах восходящего солнца, наблюдая закат чуждой им новой звезды.
А в сотне обсерваторий царило сдержанное волнение, которое постепенно нарастало, пока не достигло апогея, когда два далеких тела столкнулись; все суетились, носились туда-сюда, готовя фотоаппаратуру и спектроскопы, чтобы запечатлеть небывалое, удивительное явление – гибель мира. Только что был этот мир – планета-гигант, сестра нашей Земли, значительно превосходящая ее по размеру, – а в следующее мгновение все поглотила яркая огненная вспышка. Чужак из глубин космоса врезался в Нептун, и обе планеты, охваченные жаром адского пламени, слились в единую раскаленную массу.
В тот день, за два часа до утренней зари, огромная бледная звезда пронеслась вокруг Земли и, когда взошло Солнце, исчезла из виду на западе. Повсюду люди дивились, глядя на нее, но больше всех – моряки, для которых созерцание звезд было привычным занятием и которые, находясь в открытом море, ничего не знали о ее пришествии, а теперь взирали, как она, словно карликовая луна, взошла в зенит, повисла над головой и на исходе ночи закатилась за горизонт на западе.
А потом толпы людей, собравшиеся на склонах холмов, на крышах домов, на открытых пространствах, дабы воочию увидеть новую звезду, всматриваясь в небо на востоке, наблюдали ее восход над Европой. Появлению космического скитальца предшествовало ослепительное серебристое сияние, подобное яркому свету белого пламени, и те, кто предыдущей ночью были свидетелями первого пришествия чужестранки, в один голос закричали: «Она стала больше!», «Она стала ярче!» И действительно, хотя серп заходившей на западе Луны значительно превосходил по размеру маленький диск новой звезды, в яркости естественный спутник нашей Земли заметно уступал ей.
«Она стала ярче!» – восклицали толпившиеся на улицах люди. А наблюдатели в сумрачных обсерваториях переглядывались, затаив дыхание. «ОНА ПРИБЛИЖАЕТСЯ, – говорили они. – ПРИБЛИЖАЕТСЯ!»
Эту новость передавали из уст в уста; «Она приближается!» – выстукивали телеграфисты; «Она приближается!» – гудело в телефонных проводах; и в тысячах городов перепачканные краской наборщики набирали все те же слова: «Она приближается!» Повсеместно резко прерывались беседы, клерки в конторах переставали писать, пораженные осознанием страшного смысла, заключенного в короткой фразе: «Она приближается!»
Эти слова неслись по просыпающимся улицам; их выкрикивали на подернутых инеем дорогах
Одинокие бродяги, странствующие этой холодной зимней ночью, вглядывались в небеса и шептали, пытаясь укрепить свой дух: «Ну, давай же, приближайся скорей, а то ночь холодна, как подаяние скупца. Впрочем, – добавляли они, – даже если звезда ДЕЙСТВИТЕЛЬНО приблизится, похоже, проку от нее немного – все равно она совсем не греет».
«Какое мне дело до новой звезды?» – причитала, рыдая над покойником, коленопреклоненная женщина.
Школьник, вставший пораньше, чтобы готовиться к экзамену, размышлял, глядя на огромную белую звезду, яркий свет которой струился сквозь разрисованное морозом оконное стекло. «Центробежный, центростремительный… – бормотал он, подперев кулаком подбородок. – Вдруг планета остановится в своем движении, утратив центробежную силу… что тогда? Под действием силы центростремительной она упадет на Солнце. А это!.. Что, если МЫ окажемся у нее на пути? Даже не знаю…»
День, похожий на все остальные, подобно своим предшественникам угас под натиском морозной ночи, и, когда наступила тьма, чуждая белая звезда вновь воцарилась на небосводе. Теперь она была настолько яркой, что восковая на вид Луна казалась на ее фоне почти призрачной, будто бледно-желтая тень самой себя. Достопочтенный житель одного из городов Южной Африки возвращался с супругой домой из свадебного путешествия. В честь его приезда улицы были ярко освещены. «Даже небеса устроили для вас иллюминацию», – не преминул заметить льстец. Под Тропиком Козерога двое темнокожих влюбленных, чьи чувства были сильнее страха перед дикими зверями и злыми духами, глядя в небо, склонились друг к другу в зарослях тростника, где порхали светлячки. «Это наша звезда», – шептали они, умиротворенные исходящим от нее серебристым сиянием.
Великий математик у себя в кабинете отодвинул лежавшие перед ним листы бумаги – вычисления были закончены. В маленьком белом пузырьке еще оставалось немного лекарства, которое поддерживало его силы, помогая бодрствовать и активно работать в течение четырех долгих ночей. Каждый день, невозмутимый, пунктуальный, терпеливый, он, как обычно, читал лекции студентам, после чего немедленно возвращался к своим вычислениям. Его осунувшееся, воспаленное от бессонных ночей и последствий приема допинга лицо было серьезно. Некоторое время он, казалось, о чем-то размышлял. Затем подошел к окну, раздался щелчок, и шторы взметнулись вверх. На полпути к зениту, над скоплением крыш, труб и шпилей города, висела белая звезда.
Он взглянул на нее так, как смотрят в глаза достойному противнику.
– Ты можешь убить меня, – сказал он, помолчав. – Но я способен постичь тебя силой разума, способен вместить тебя, да и всю Вселенную, если на то пошло, в своем таком, казалось бы, крошечном мозгу. И мне совсем не хочется поменяться с тобой местами. Даже теперь.
Он посмотрел на маленький пузырек.
– Больше не придется спать, – сказал он.
На следующий день ровно в полдень, с точностью до минуты, он вошел в аудиторию, привычным движением положил шляпу на край стола и тщательно выбрал большой кусок мела.