Сакральный футбол
Шрифт:
Михаил Георгиевич по давней привычке начал ерошить свою седую шевелюру. Так он делал всегда, когда ему нужно было на чем-то сосредоточиться.
– Но главный вопрос состоит в том, кто стоит за ним.
– Как? Вы полагаете, что он не самодостаточен? Что он под кем-то?
Берестов слегка качнул головой.
– Не о том речь, Андрей. Мы ведь все под кем-то. Свободная воля наша, конечно, не полная иллюзия, но ее объем съедается факторами, которые нам неведомы.
– Не понимаю… Поясните.
– Вы Даниила Андреева так и не прочли?
Андрей чуть виновато покачал головой.
– А зря… Он первым зримо описал эти факторы. Он дал понятие, как сущности тонкого мира влияют
– Опять не понимаю…
– Тонкие миры населены, Андрей. Там есть могучие сущности. Сказки Толкиена тоже об этом. Это все отзвуки увиденной ими реальности.
– А футбол здесь при чем? Падин, я… Все мы?
– Да вы слушайте! История России в «Розе мира» представлена таким образом. Демон великодержавия России, или Уицраор, борется с враждебными демонами. Демиург народа, то есть светлое начало, в каких-то случаях противодействует Уицраору, в каких-то помогает ему. Об этом, помнится, даже снял фильм один толковый режиссер. Году эдак в 16-м… У него нынешний период обозначен как время работы четвертого демона великодержавия, четвертого Уицраора. И ход времени все более показывает прозорливость автора версии. Государство при Путине начало укрепляться после спада, что естественным образом стало очень раздражать врагов. Враждебные демоны непременно перешли бы в атаку, как в 1914-м, когда б у русского медведя не было ядерной дубины. А так они злобно тявкают вот уже лет двадцать, а сделать ничего не могут, трусят. Медведь прет и прет, а у них обвалы. Катастрофа под Денвером, финансовый кризис. Но вот сейчас что-то происходит… Как бы сказать… Что-то не очень хорошее для нас. Они формируют новый эгрегор, основанный на искусственном интеллекте. И тут они начинают нас переигрывать, так как у народа сознание по-прежнему архаичное. Ему снова подсунули христианство, а это фактор торможения. Ученые ведь тоже часть народа. А те ребята, за бугром, этот инструмент давно утилизировали, выставили просто как театр для простаков. Они в серьезные вещи вложились. Вот этот чудо-город на воде, что создали в Саудовской Аравии, – это ведь непросто так. Подземный супергород во Флориде… Это не просто мозговые центры, компьютерные гиперстанции, а…
– Они это подают как центры глобального управления, без которых теперь нельзя.
– Это далеко не вся правда. Через них происходит формирование обиталищ новых монстров, причем связанных с искусственным интеллектом. На арену уже вышли первые их порождения, почти не отличающиеся от людей. А в тонком мире формируется нечто, что может там полностью все переформатировать. Чем это чревато, непонятно.
– Опять не понимаю…
– И я не могу сказать, что все понимаю. Но вы представьте… Существа появились, целое сообщество. Монады заселились. Откуда они? Куда уходят после развоплощения? Что это за миры? Властны ли над ними уицраоры? Это совсем новый период, новая эпоха…
Берестов помолчал. Потом жестко и твердо произнес:
– Я думаю, что футбольный проект будет каким-то сегментом новой линии фронта…
Андрей с тревогой слушал, потирая лоб.
– Может, мне все же не футболом надо заниматься? А чем-то более серьезным?
Берестов улыбнулся:
– Я думаю, ваше место определено. Единственное, что нужно прояснить, это вопрос о разворачивании футбольной темы в нужное для нас русло. Не исключено, что все будет развиваться в некоем… весьма глобальном контексте. Ведь дело не в Падине. Не Падин это придумал! Его самого подвели к этому! Подозреваю, что это связано с динамикой нашего этноса. А может, и чем-то большим. И мы должны сыграть тут свою роль. Мое же дело просчитать суть процессов и правильно все
– С Падиным? В каком смысле.
– Пока не знаю. Возможно, даже суггестивно работать с ним.
– Скажите… А вы, вообще говоря, в принципе допускаете такую возможность, что у меня все получится? Именно вы? Что я могу осуществить такой проект? Вы лично?..
Берестов помолчал, потом сказал:
– Боюсь, что вы сами до конца не представляете, на что способны. Я уверен, что вы можете это осуществить. Вам это по силам. Именно вам! Ваш интеллект позволяет эффективно применить современные технологии. И при этом соединить их со Знанием, которое вам уже приоткрывается. Это ваш козырь.
– Спасибо! Для меня это немало…
Они снова помолчали, некоторое время задумчиво смотрели на темноватую блеклую воду пруда. Где-то раздался сонный, вяловатый удар колокола, затем другой, третий. Озабоченные люди в темных куртках и пальто все шли и шли мимо в сторону метро. Никто из них, конечно же, не мог предположить, что двое мужчин у пруда разговаривают о чем-то таком, что может иметь отношение к большинству из них.
Берестов вдруг спросил:
– Скажите… Вам интересные сны больше не снятся?
Андрей с удивлением посмотрел на него. Такой переход он сделал неспроста; но понять для чего было невозможно.
– Сны? Да разные снятся…
– У вас интересные бывают сны. А сны – это ведь непростая вещь. Это отсвет блужданий высшего аспекта человека в тонких мирах. По ним иногда можно восстановить маршруты его странствий.
– Понимаю. Но много снов таких… набор случайных картинок.
– Да, безусловно. Воздействие на тонкие тела извне выталкивает во внутреннее сознание те картинки, что привязаны к серверам мозга. И перемешивают их. Порой причудливо… Помню, вы мне рассказывали про сон… Про темных хищников… как они вокруг вас расселись. И как потом пришел огромный лев, и они все разбежались.
– Было такое. Когда я загибался…
– Ну, зачем там грубо… Вас испытывали… Не снилась ли вам средневековая зала?.. Дама в красивом лиловом платье, пышном таком, на каркасе… Торжественная музыка, венчание в кафедральном соборе…
– Хм… Венчание… Не помню… Музыку такую… торжественную вроде слышал… Нет, женщины такой я не видел… А для чего вы спросили? – Да так… Просто спросил, не было ли у вас интересных снов.
– Не было. Хотя вот… С женщиной год назад был такой сон. Современный. Странный. Сижу в самолете, а рядом парашютисты. А я чужой. Смотрят на меня, улыбаются. Потом они начали подходить к люку и прыгать. И девушка идет. На меня вдруг оглядывается… И как будто просит о чем-то.
Михаил Георгиевич вдруг снова начал ерошить свою шевелюру. Он теперь внимательно смотрел прямо в глаза Андрея, а тот не понимал, с чем связано такое внимание к какой-то ерунде.
– И что? Что вы?
– Ничего. Хотел было схватить за руку. Но не схватил.
– И она прыгнула…
– Прыгнула! Улетела. Исчезла, короче…
– А вы полетели дальше? В самолете?
– Нет… как-то не по себе стало. Вышел из сна.
Берестов как бы выдохнул. Как будто задерживал дыхание до того.
– А сон снился давно?
– Года полтора назад.
– Понятно… Ну ладно. Давайте на сегодня разговор закончим. Мне надо подумать. Тут все очень-очень непросто… О-хо-хо!..
– Хорошо.
– До встречи! Я позвоню вам.
Михаил Георгиевич вдруг встал и двинулся в сторону «Маяковской». Налетевший ветер поднял сухие желтые листья, и они понеслись вдоль тротуаров. Берестов удалялся своим неповторимым шагом: вроде бы медленно, равномерно переступая с ноги на ногу, но при этом двигаясь исключительно быстро.