Сакральный футбол
Шрифт:
Утренняя чеканка была превращена в командный ритуал. Это жонглирование должно было, по мысли Маранова, быть доведено до уровня циркового. Всю психофизику человека требовалось подстроить под работу с мячом. Игрок должен был почувствовать на глубинном уровне, как меняется направление полета мяча от соприкосновения с той или иной частью его стопы, колена, плеча, головы.
Футбольный гольф или ножной бильярд являлся тренировочным десертом, который имел целью развить в игроках способность чувствовать мяч. Сценарий этой игры был написан Марановым еще в период работы с командой округа. На специальной площадке, засеянной нежной газонной травой, делались лунки по диаметру чуть большие футбольного мяча. На поле высыпалось определенное
Той же цели служил и ножной баскетбол. Корзины всякий раз устанавливались на разной высоте: то на уровне двух метров, то гораздо ниже. Играли две команды по пять игроков. Мяч не должен был касаться газона, передачи шли только верховые. Нужно было ногой послать мяч так, чтобы он залетел в корзину. Быстро выяснилось, что к такой игре готовы не все. Возникли две «элитные» пятерки, которые хоть как-то могли технически выполнять приемы этой игры.
После небольшого отдыха и ланча те из парней, за которыми уже было закреплено место в составе первой или второй команды, отправлялись в зал компьютерных тренажеров.
У каждого была своя задача – то есть имелся свой соперник и место действия: один из стадионов мира, воспроизведенный с буквальной точностью. Единственное, что было общим, так это форма сборной России, что светилась на самом игроке и его партнерах. Характерно было также и то, что на всех футболках замечались вензеля древнеславянских рун, а на руках некоторых игроков – татуировки с изображением ведических Богов – Велеса, Сварога, Даждьбога и других. Это была придумка Маранова: такие же изображения должны были быть воспроизведены и на реальной форме, в случае решения всех организационно-юридических вопросов. Андрей был уверен, что без подключения команды к древнеславянскому ведическому эгрегору она не сможет обрести силу, необходимую для решения большой задачи. Игроки не будут иметь той мощной подпитки, энергетического ветра в паруса, который был необходим.
– Народ наш совершенно не знает своей подлинной истории, – сказал как-то Маранову Берестов. – В школах и вузах им вбивали в голову разный бред вроде того, что славяне до христианства по деревьям лазили. А у нас была древнейшая цивилизация тысячи лет. Надо рассказывать людям о ней. Надо показать, кем и какими были их предки. Именно показать. Чтобы они старались быть достойными их…
После игры в виртуальном пространстве, переодевшись в футбольную форму, зашнуровав свои жесткие ошипованные бутсы, игрок выходил на живое, настоящее футбольное поле. В его легкие вливался прохладный воздух, он слышал отдаленный шум пролетавшего где-то лайнера, видел идущего ему навстречу второго тренера. Тот давал ему четкое задание. И тогда нападающий (если это был нападающий) выходил в отведенную ему зону перед воротами, видел перед собой четырех роботов, очень похожих на людей, одетых в синюю футбольную форму. Он видел, что справа установлены сразу три пушки для выстреливания мячей. Он знал, что где-то в кабинке, установленной в небольшом здании метрах в трехстах от поля, сидит человек, который видит его; и этот человек будет управлять пушками так, чтобы загрузить его, нападающего, так, чтобы он был завален пасами, ввинчен в состояние предельного напряжения, когда его реальные физические ноги, руки, туловище будут работать на пределе возможностей.
Работа начиналась по сигналу. Выстреливался первый мяч; игрок, естественно, не успевал даже сообразить, как на него выйти, как поймать и как обработать. Но уже летел следующий мяч, направленный
Из нападающих у Маранова с самого начала не было претензий лишь к Пересветову. Он обещал стать выдающимся по всем показателям игроком, и трудно было даже представить, что он мог выдать буквально через полгода. Его развитие шло невероятным темпом, и он сам это чувствовал. Уже в первых тренировочных играх Пресветов выделялся настолько, что его партнеры останавливались посмотреть, как он обходит защитников, виртуозно дриблингует на скорости, как отдает пасы, мастерски забивает точно в углы.
Но он был симпатичен Маранову и просто как человек. О многом говорили его ясный, прямой взгляд из-под выражавших упрямство бровей, искренняя, обаятельная улыбка, правильная речь. Как-то они разговорились.
– У тебя есть девиз? – спросил Маранов. – Ну, внутренний слоган, что ли?
– Есть. Димикандум.
– Как? Димикандум? Это как понять?
– Димикандум – надо бороться. По латыни.
– Вот как! И как ты нашел свой девиз?
– Случайно наткнулся в книге.
– Религию какую-нибудь исповедуешь?
– Я ищу истину. Религии – это отзвуки.
– Что для тебя победа?
– Внешняя не так важна. Победа над собой – важнее. Над своими слабостями. Над привычками.
– А ты не слишком ли правильный? Ты с женщинами-то жил когда-нибудь?
Пересветов засмеялся:
– Еще как жил! Две жены было… Но я был очень разочарован… Я в них видел таких ангелочков. А оказались… Ну такие материальные… Ну, невозможно.
– А ты до женитьбы что, этого не видел?
– Да как увидишь?.. До женитьбы они именно ангелочки…
– И теперь у тебя никого…
– Никого всерьез. Есть девушка в массажном салоне. С Украины. Хорошая такая, добрая. Пухленькая такая… Третий месяц езжу…
– Так она же и других ласкает… И как тебе это?
Он тяжело вздохнул.
– А что делать?.. Физиология-то требует… И я не чувствую, что это так уж меня разлагает… Это вроде игры. Она ко мне привыкла. Остальные для нее – просто работа… Такие странные отношения…
– Но ты ждешь чего-то более серьезного? Ведь есть же много очень приличных девушек.
– Где – то есть. Но я не вижу. Я жду…
Маранов с интересом глядел на него, чувствуя симпатию к этому человеку. Он словно видел молодых людей советской поры, периода 60-х, эпохи Шпаликова, Высоцкого, Шукшина – этих искренних, честных людей с одномерной, чистой нравственностью. Этот бы не пропал ни в горячей точке, ни в плен бы не сдался, оставив последний патрон на себя. Откуда в нем это? Но истоки этой психологии просматривались четко.
Его воспитывал отец. Одиночка-инвалид, без одной ноги. Волевой крепкий мужик. Бывший десантник. Обувных и кожных дел мастер-надомник. Он много рассказывал ему про войну. Писал стихи, песни, пел их под гитару, когда приходили друзья. Такие же кряжистые, пьющие, русские мужики. Он слышал их разговоры о боях в Афганистане, в Чечне, в которых они участвовали, рассказы об операциях, о гибели товарищей. Он слушал песни, что они пели когда-то в бетонных укрытиях после боев. Совсем мальцом начал читать романы Проханова, которые стояли на полке у отца на самом и видном месте. Его воспитывали правильным, в хорошем смысле традиционным человеком. Он был готов к работе на пределе возможностей. Маранову оставалось только поставить задачу и развить его уникальные врожденные способности.