Сакральный Мир
Шрифт:
– Совет Братства. Опасаются, что Белка заражена проклятой магией...
Охранник, передавший эти сведения, и сам понимал, что говорит чушь. Войти сюда, будучи заражённым - фактически невозможно. Если, конечно, все "глушилки", "подавители", "отражатели" и прочие механизмы штаба, вдруг не выйдут из строя. Так что это был лишь повод, а настоящую причину им не сообщили. Всё, что ему сейчас оставалось - исполнять приказ, и по возможности, избегать попадания "между молотом и наковальней".
– Мед. команда провела полное обследование и скверны не обнаружила. Я подтверждаю, что Белка чиста. Если же вы думаете, что фильтров
Обычно подобных накладок удавалось избежать многократной проверкой. Чего только тест перед входом в штаб стоил. Но сейчас люди нервничали, а потому могла произойти досадная ошибка. Да и в истории организации был всего один случай, когда советник ошибся в определении магии. Когда он сам был заражён. Впрочем, даже тогда он не смог попасть внутрь здания штаба и руководил операциями из своего дома, ссылаясь на тяжелую болезнь. Она у него и в самом деле была, и стала причиной заражения. С тех пор личное присутствие в штабе стало обязательным требованием для стратегического командования.
– Всё чисто, господин советник. Сейчас сообщу совету.
– Сообщай. Я подожду.
Под внимательным взглядом Филина охранник переслал сообщение, прочёл ответ, побледнёл ещё больше и пролепетал.
– Простите, господин советник, но мы не можем пропустить Белку. Прямой запрет.
– Выходит, они не верят ни показаниям приборов, ни другим братьям и сестрам?
– Не знаю, - на охранника было жалко смотреть, - Просто нельзя...
– А ты понимаешь, что это прямое нарушение устава?
– - до них тоже дошло, в какой ситуации они оказались. Получилось даже не просто "меж двух огней", а из "огня да в полымя". Совет - опасность хоть и серьёзная, но в отдалённой перспективе. Филин был не менее опасен, входил в совет, да ещё как боевой офицер и один из самых влиятельных в Братстве, мог устроить им "воспитательную работу" на многие годы вперёд. И был он прямо перед ними... "Куда ни кинь, всюду клин"...
Обдумав ситуацию, Филин решил обратиться к Белке.
– У тебя важное сообщение для Старика?
– если сведения будет критическими, то глава Братства может отложить разбирательство до окончания конфликта.
– Да, господин советник.
– И ты можешь передать его только лично?
– Да, господин советник
– Почему?
– Сведения могут оказаться дезинформацией и нанести вред неокрепшим умам.
– Вот как... И ты веришь источнику сведений?
– Да, господин советник, - это обращение уже действует ему на нервы...
– Ладно, бог с тобой, Белка... Может будешь называть меня просто Филином, а не "господином советником"? Мне так привычнее.
– Никак нет, господин советник.
Филин мрачно посмотрел на своенравную девчонку, но промолчал. Если таким образом она выражает своё негодование от того, что он отправил её в "пекло", первым же самостоятельным заданием, то пускай. Сейчас есть заботы поважнее. Переключил внимание на пост и уточнил:
– Вам запретили пускать Белку в зал совещений. Так?
– Да, госп...
– охранники запнулись на полуслове под тяжелым взглядом Филина.
– Ещё раз назовёте меня "господином советником" - дам по уху. Всё ясно?
Бойцы согласились, что сейчас не подходящее время для соблюдение формальностей. Намечается серьёзная ссора
– Кто отдал это распоряжение?
– Совет Братства.
– Единогласно?
– Почти все. Только Старик был против, но его почти не слушают...
– А если сам Старик придёт сюда, принять доклад Белки - это будет нарушением вашего приказа?
– Э... нет, - охранники неуверенно переглянулись, понимая, что появилась возможность избежать трибунала.
– Хорошо. Вот и разобрались.
Глава Братства ответил сразу, выяснил причину вызова и пообещал подойти, а затем пояснить совету, что они очень сильно не правы. Напряжение спало и дальнейшая беседа, в ожидании Старика, пошла спокойно, почти что в неофициальной обстановке. Сложно было поверить, что всего пару минут назад дело могло дойти до драки...
Из рассказа охранников стало ясно, что дела в Братстве идут совсем не так, как было описано в отчётах штаба. Даже если бы Филин задался целью извращением всего, чему служила организация, то вряд ли бы смог сделать ещё хуже. Будто враждебные агенты основательно поработали... Филин понял, что зря он не заходил в штаб, предпочитая находиться рядом со своими боевыми товарищами. Тут давно надо было навести порядок...
От совета пришло ещё одно требование немедленно явиться в зал совещаний, причем, в категорической форме... Было непонятно, какая муха укусила советников, что они решили нарушить устав Братства, отдавая преступные приказы. Но Старик заверил, что разберётся с ними, а потому можно было их позлить.
– "А вот хрен вам, господа советнички! У меня столько же прав, сколько и у вас. Не имеете права приказывать, пока я сохраняю свой статус. А лишить должности может только глава Братства - сам Старик, так что обращайтесь к нему. Либо, если не можете попросить меня вежливо, то высылайте достойную свиту. Идти к вам самому, да без должного сопровождения и без всех необходимых проявлений уважения, уже расхотелось"...
В ответ пригрозили прислать конвой и осыпали проклятьями до тех пор, пока Филин не сообщил, что он ещё сходит в свой кабинет, чтобы появиться в зале совещаний при парадном костюме и всех регалиях.
После чего отключил коммуникатор, прежде чем ему ответили на очередной пассаж. У них будет шанс высказать всё, что они о нём думают, уже при личной встрече. А у него появиться возможность тщательно подготовиться. Просто дать им по наглой роже будет явно не достаточно, дело приближается к военному трибуналу, и, похоже, расстреливать придётся не одного советника, а чуть не половину всего совета.... Как же не вовремя происходит эта борьба...
Приближение лучшего Инквизитора сумела почувствовать лишь Белка, да и то, благодаря большой практике. Могучая аура, придающая силы чистым душой, и подавляющая приспешников враждебной магии, действовала очень мягко. И без желания хозяина, никак себя не обнаруживала, хотя всегда действовала в полную силу.
Сторонники Братства приветствовали главу спокойно, без лишнего фанатизма. Если Филину было просто неприятно слушать официальные обращения, то Старик не терпел "официоза" в принципе. А уж за обращение по своему настоящему имени, полученному в детстве, мог и обидится. Не любил он его, что тут поделать. Да и кому бы понравилось, если бы его нарекли именем предателя их официальной веры?