Сакура, свадьба, смерть
Шрифт:
На просторных бетонных парапетах редко светились пластиком разноцветные тонкие удилища, около снастей молчаливо ожидали счастья их владельцы. У эстакадного моста, рядом с компанией пожилых рыболовов, уютно расположившихся вокруг большого термоса и расстеленной газеты с продуктами, стояли два больших чёрных автомобиля. Пенсионеры гоготали, с удовольствием наблюдая, как четверо молодых парней, без пиджаков, в белых рубашках, в галстуках, с увлечением машут одолженными у них на время удочками и не совсем правильно забрасывают поплавки в близкую воду реки.
Река начинала блестеть поднимающимся сильным солнцем.
Неподалёку по пустынному тротуару неспешно шли двое – мужчина и женщина. Простые, обыкновенные, каждому около сорока, может быть, даже немного больше. Невысокие, неказистые. Он – в пиджачке, она – в обыденном, непраздничном платье, держатся за руки. И было видно по их глазам, по их счастью и тихому заслуженному спокойствию, что при случае он за неё убьёт. Без соплей, без дальнейших криков в социальных сетях, без комментариев и оправданий. Просто убьёт, за такую близкую, немодную, круглолицую….
Солнцу стало жарко, и оно спряталось за облако.
В просторную ямку на асфальте, где с ночи осталась немного дождевой воды, сознательно точно спланировал голубь. Встал, утопив в глубине лужицы успевшие нагреться за утро розовые лапки.
«Шасси охлаждает…».
Действительно, ожидаемый зной двинулся в город неоправданно рано.
На солнцепёке уже пахло горячим асфальтом, от фонарных уличных столбов шёл жар близкого раскаленного металла.
У продавца собственных ягод, цветов и огурцов, смешного деда-огородника, разложившегося со своими богатствами на тесном пространстве остановки общественного транспорта, возникли проблемы с увядающим на глазах товаром. Сосредоточенный дед, торопливо озираясь по сторонам, то и дело набирал в рот воду из пластиковой бутылки, и шумно прыскал ею на привядшие за утро мохнатые пионы.
Действительно, приятность рассветной прохлады пропала.
Именно по этой причине капитан Глеб Никитин прекратил свою пешую прогулку и сел в автобус.
«А ведь нашу невесту могли отравить совсем не аптекарским ядом…».
Без прямого солнца и с открытыми настежь боковыми окнами и верхними люками в стареньком, иностранном по происхождению, городском автобусе было тоже хорошо.
Немногие люди позволяли себе в это субботнее утро куда-то спешить, поэтому в салоне всё ещё наблюдался тихий покой.
Над кабиной водителя светились, в дисциплинированном порядке сменяя друг дружку, крупные прямоугольные цифры электронных часов.
«История России…».
Капитан Глеб Никитин старался всегда стоять в автобусах и трамваях.
Даже если была возможность устроиться на свободное место.
Даже если имелась усталость.
Электроника показала 10.10.
«В этом году был основан город Ярославль…».
После очередной остановки зашипели, закрываясь, автобусные двери и на часах стало 10.15.
«Только что умер князь Владимир…».
Через несколько перекрёстков и два светофора, в 10.22, какой-то знаменитый русский князь окончательно победил какого-то великого татарского хана…
Невинная игра развлекала. И отвлекла.
К водительской кабине по салону подошла, переваливаясь на стоптанных босоножках, утомлённая кондукторша.
– Ну и жарища же сегодня будет…! Деньги у всех мокрые! Не могли сегодня на линию сто пятый выпустить? А мне что, больше всех надо?!
– Да не плачь ты…!
Бурый от загара водитель деловито вытер локтем мокрый от пота лоб и выкинул в окно недокуренную сигарету.
– Пора бы уже привыкнуть, что по субботам все новые машины начальство на экскурсии с туристами отправляет!
На городских остановках люди входили по одному, по двое, выходили так же немногочисленно, поэтому через минут пятнадцать атмосфера в автобусе стала по-родственному уютной.
Всем было хорошо, только в конце салона какая-то серьёзная бабка ненадолго обиделась на мутно-похмельного типа, слишком громко бурчавшего себе под нос что-то несуразное и неприличное.
– Дурак ты какой!
Мужик замолк, но на излёте весёлости всё-таки лихо смог ответить.
– Дураки, бабуля, не поют…
И продолжил, пристально глядя ей в глаза:
– Эх, ёк-макарёк, полезли на полати!
Сидящий совсем рядом с Глебом тощий мужчина настойчиво читал взрослому, очень схожему с ним внешне, парню, важную журнальную статью, и возмущение его при этом было огромно, хотя очкастый сын и зевал, невнимательно слушая своего умного отца.
– Шестнадцать тысяч слонов убивают только в Кении! Представляешь, в год и только в Кении?!
Папаша бубнил, время от времени толкая сынишку плечом.
– …Бивни взрослого слона стоят сорок тысяч долларов, а фунт рога черного носорога – шесть тысяч! Фунт!
Чтец начал тихо орать от возбуждения, размышляя по-прежнему вслух.
– А если бы у носорога было бы три рога? Кто стоил бы больше – он или слон?
Сдержаться, выслушивая такое, было невероятно сложно, но капитан Глеб всё-таки самодисциплинировался и только хмыкал, отвернувшись к открытому автобусному окну.
Через минуту за его плечами возник очередной стратегический разговор.
Судя по звонкому голосу и по обращениям, разговаривали опять же близкие родственники, один из них был, вроде как, младшим школьником.
– …Мам, про что этот фильм?
– Не знаю, я его не смотрела.
– Мам, а тебе никто не рассказывал про него?
– Нет.
– Мам, а как ты думаешь, о чём этот фильм?
Пик мамашкиного терпения совпал с её грозным молчанием.
– Мам, а кто…
– Да не стони ты!
Вот эти, последние, материнские слова и были по-настоящему громкими!