Сакура, свадьба, смерть
Шрифт:
– Зачем про неё знать много? Только самое необходимое…
Капитан Глеб обнял Марьяну, подышал ей за ворот курточки, согревая.
– …Почти тысячу лет тому назад в этом городе был кинотеатр….
Сказочные интонации в его голосе прозвучали так забавно, что Марьяна не удержалась и фыркнула в своей тёплой норке, а Глеб в ответ – улыбнулся.
– …А в этом кинотеатре служила администратором одна славная и ответственная женщина. Она настолько серьёзно относилась к своей работе, что каждое утро, придя на службу, обязательно звонила знакомым военным гидрометеорологам и уточняла у них прогноз погоды. Если в этот день предстояло усиление ветра или же и вовсе планировалось штормовое предупреждение, она, эта женщина-администратор, срочно распоряжалась снимать рекламные афиши с фасада своего кинотеатра, чтобы их не сорвало порывами и не унесло. Это был живой барометр. Так жители привыкли точно и вовремя узнавать о приближении штормовой непогоды в своём городе.
– Здорово! А сейчас?
– Сейчас появились компьютеры, а женщина-барометр, узнав о них и обидевшись на такой прогресс, ушла на пенсию…
Мелькали жёлтые фонари на ночном шоссе, в машине звучала тихая музыка. Вырвавшись за город, таксист ушёл со связи, треск эфира, голос диспетчера и множество ненужных в эти минуты слов исчезли.
– Вот здесь, у поворота. Нет, ждать нас не нужно….
Глеб шёл по песчаной тропинке между дюн, легко вспоминая свои прежние шаги.
Ничего не изменилось – такая же роса на низкой, жёсткой траве, огромная луна, тихий и ровный шум мелких морских волн.
– Не холодно?
– Ноги уже промокли…
– Потерпи немного, сейчас согреемся. Встань вот здесь, посмотри пока на море, я быстро…
С вершины плоской прибрежной дюны ночное пространство перед ней казалось бесконечным.
Марьяна зябко охватила плечи ладонями.
Привычные звуки остались за спиной, впереди расстилалось серебряное море и пронзительно-чёрное небо над ним. И луна… Тяжёлая, литая, с мягкими изъянами серых узоров.
Справа, в невидимом соединении моря и берега, изредка вспыхивал тонкий огонь маяка, а дальше, на еле различимой высоте над горизонтом виднелись точки ночующих на рейде кораблей.
Тишина.
– Ну, ты как?
Капитан Глеб возник из темноты бесшумно, с охапкой сухих сосновых веток в руках.
– Сейчас мы сделаем костёр, и тебе сразу же станет тепло.
– А спички?
– А вот они.
Жестом фокусника Глеб достал из кармана коробок.
– А откуда они у тебя?! Ты же ведь вроде не куришь?
– А из твоей кухни, я же предусмотрительный.
– А тогда почему ты не куришь? Здоровье бережёшь?
Глеб опустился на колени, несколькими одинаково ловкими движениями наломал мелких веточек, чиркнул сразу же тремя спичками и поднёс шипящий огонёк к дровам, прикрыв его с боков ладонями. Из-под нижних веток тонко высунулись вверх, немного помедлив, острые языки уже почти серьёзного пламени.
– Ну, не волшебник ли я?!
Марьяна ласково погладила Глеба по затылку.
– Погоди, сейчас ещё не то сделаю…
То через колено, то наступая ногой на кривые сучья, Глеб принялся с азартом ломать принесённые из темноты толстые ветки и складывать их около костра.
– Бросай туда, где огонь посильнее…
И снова исчез за пределами чуть светлого круга.
Марьяна присела, отворачиваясь от первых суматошных искр, с треском летящих по сторонам от сгорающей сухой хвои. Лицу уже становилось жарко. За спиной опять зашуршали сосновые ветки.
– Ну вот, на первое время нам должно хватить.
Невидимый в полусвете, капитан Глеб опустил на землю несколько длинных сосновых веток, которые подтащил к костру волоком.
– Горные сосны здесь прочно в песке держатся, упрямо стоят, а эти, которые повыше, часто в шторма падают…. Ну что, милый мой фотограф, согрелась?
– Почти. Давай, сделаем костёр побольше, поволшебней, ладно?
– Запросто.
Толстые сухие сучья ломались под ногой с одинаковым хрустом, пучки красной хвои шелестели, мелкие прутья, чуть отсыревшие в вечерней росе, сначала упрямо напрягались, а потом всё равно послушно трещали в руках Глеба.
Древесную мелочь и кривые обломки он бросал в растущий прямо у них на глазах огонь, а палки поровней откладывал в сторону.
– Их будем брать позже.
Марьяна встала между костром и луной.
– Так лучше видно море…
– И твои глаза.
Капитан Глеб выпрямился, оставаясь с другой стороны огня.
– Я согрел тебя?
– Уже давно.
Обойдя костёр по кругу, Глеб побросал в огонь всё оставшиеся по сторонам мелкие ветки. Пламя уже начинало ровно гудеть, раскаляя собой ещё не прогоревшие толстые головешки.
Он подошёл к Марьяне, обнял её со спины.
После взглядов на яркий огонь пришлось ждать прояснения горизонта.
– …Смотри, они, возможно, пришли сюда из далёких стран, месяцами им приходилось преодолевать южные океаны, а сейчас – стоят у этого берега, ожидая своей очереди захода в порт. Мне приходилось переживать такое. Шесть месяцев рейса позади – и огни нашей пятиэтажки уже видны в бинокль, а приходится ещё ждать…. Именно тогда я и решил, как это скверно – напрасное ожидание.
– А когда мы будем купаться?
– Ого! Ты маленькая, но отважная!
– Трепач.
– Двадцать два.
Близкий и мощный огонь костра не давал им даже возможности задумываться о неприятностях ночной прохлады. Они помогали друг другу снимать одежду и смотрели своими блестящими глазами в глаза, сияющие напротив.
– Бери. Не бойся! Держи, чуть наклоняя… Во-от так! Молодец.
Глеб поднял из костра два толстых сосновых обломка, пылающих как факелы, один протянул Марьяне.
– Пошли.
От костра, по тёмной траве, нагие – к морю.
Оранжевый свет колыхался в руках, отражаясь в росе под ногами.
Несколько быстрых шагов – и они остановились, Глеб осторожно взял у Марьяны её факел и воткнул оба в прибрежный песок, в метре от воды.
– Не бойся, в этом море в начале ночи вода всегда тёплая. Идём…