Сакура, свадьба, смерть
Шрифт:
Впервые Марьяна увидала рассерженного капитана Глеба. То, что он был в этот момент серьёзен, она поняла сразу, но чтобы так….
– Когда я учился в пятом классе, мой не очень образованный отец-шабашник купил мне книгу об Уленшпигеле, фламандского автора Шарля де Костера. Теперь, через полжизни, я знаю её наизусть. Уверен, что оттуда и моё первоначальное отношение к попам. Потом у меня было много возможностей узнать их поближе.
– Попы – это не вера…
– Правильно. И религия – не вера. Вера – это хлеб, это пища, необходимая людям, а каждая отдельная религия – всего лишь соус, добавка на этот простой и настоящий хлеб, а все святоши – конкурирующие коммерсанты, готовые удавить друг друга в попытках организовать успешную продажу именно своего соуса!
– Не слишком ли серьёзно?
– Погорячился, извини.
Всё ещё не остывший от важных для него слов и утверждений, капитан Глеб Никитин нежно обнял маленькую Марьяну.
– Но в этом деле я совсем не революционер. Мне гораздо ближе то, что когда-то сказал Дали…
– Ого! И что же именно тебе сказал мэтр?
– «Точно так же, как с маленькой снежинки начинаются снежные лавины, так и со слабого удара коленом священнику под зад начинается большая ересь».
– Ну, допустим, в этом-то вопросе вы с уважаемым Сальвадором ничем не противоречите друг другу.
– Ценное замечание – я польщён.
– Я тоже – что ценное…
Кофе Глеба давно был выпит, кофе Марьяны – даже не попробованный – напрочь уже остыл. О чём-то интересном спрашивала она, что-то важное из её жизни было необходимо услышать ему.
– …Когда-то я вздрогнул, осознав грандиозность и силу чистого листа бумаги.
– Весь ужас нерасчетливого денежного долга…
– Эти маленькие болваны, которые жадно и бессмысленно потребляют разные там рингтоны, картинки, компьютерные игрушки, с каждой минутой делают мою информационную жизнь эффективней и выгодней!
– Плавники корифены похожи на лепестки обычного василька. Ярко-синие по краю, с плавным переходом в белое основание.
– …Эксперт – это человек, который избегает мелких ошибок на пути к грандиозному провалу.
– Бабуля одна недавно сказала удачно: «Всё торопишься, торопишься – умереть не успеешь…».
– Почему циферблат моих часов разделён на двадцать четыре деления? Морская привычка.
– …А вот синий штамп семнадцатой страницы они уже не увидят никогда!
О книгах и Марьяна, и Глеб говорили дольше всего.
– …Все в детстве хотят быть похожими на кумиров. Мальчишки начинают курить и материться басом, кто-то накачивает бицепсы, а у девчонок на уме мода, платья, прически, талия, как у какой-то там…. Меня же всегда восхищали слова книжных героев. Хотелось в компании романтических друзей воскликнуть, как когда-то Санди Прюэль: «Клянусь Святой Лукрецией!», или же, обсуждая детали какой-нибудь таинственной операции, грохнуть по столу кулаком и хрипло обратиться к собеседнику: «Налей-ка, приятель, нам ещё бургундского!»
– Многого хочешь. Не те нынче времена.
Прищурившись, капитан Глеб хмыкнул.
– Разница между нашими поколениями в том, что мы ели лисичкин хлеб, а их, в недавних двухтысячных, заставляли жрать голубое сало!
– Но ведь многие в таком совсем не виноваты!
– Знаю тех, кто с удовольствием жрал это…, которое голубое.
Глеб напряжённо встал у окна.
– Давай сегодня пораньше поедем в ботанический сад? Ты не против?
– Если надо, поедем…. О чём ты только что начал думать?
Обняв Глеба сзади, Марьяна потёрлась щекой о его руку.
– О смерти. Чувствую, что виноват кто-то свой! Понимаешь…
– Понимаю.
Привстав на цыпочки, Марьяна поцелуем остановила восклицание капитана Глеба.
– Понимаю, только ты, пожалуйста, не волнуйся так, ладно?! Всё у тебя получится, всё будет хорошо…
– Спасибо, маленькая! Спасибо за всё.
Она успокаивала его, а он уже жил предстоящим днём. Ночь прошла.
Марьяна всё ещё продолжала ласкать Глеба, а он рассуждал, обнимая её.
– …Враг среди своих – это как торт с орехами. Мягко, вкусно, приятно. Ешь торт, общаешься, расслабившись поначалу, и вдруг – раз! Боль на зубах! Это твёрдый орех – враг. Неожиданно и больно.
– А просто орехи – разве от них никогда не болят зубы?
– Нет, просто орехи, – это враги явные. Их видишь, знаешь, готовишься, перемалываешь зубами тщательно, предупреждённый предыдущим жизненным опытом о возможной боли. А свой человечек – он ведь мягкий, теплый, в привычной обстановке, и вдруг…
Ещё раз остановив Глеба тёплым поцелуем, Марьяна повернулась к нему лицом.
– Думаю, рано тебе бросаться в сегодняшний бой. Отдохни. Они все – там, а я здесь, близко…
Воскресенье. День третий
Жаркий свет ударил по глазам.
Мгновенно проснувшись, Глеб рывком сел на кровати.
«Ч-чёрт! Действительно – и солнце, и Марьяна уже на кухне…».
– Нет, ты не цыплёнок, ты – настоящая…
– Что бормочешь, соня?!
– Ого, ты какая!
В боевых шортиках, в короткой оранжевой майке, с шикарно расчёсанными волосами, Марьяна с улыбкой подошла, наклонилась к Глебу и ласково дунула ему в глаза.
– Подъём, капитан!
– Слушаюсь, мэм!
– Быстро – в душ! Завтрак будет готов через семь минут!
Не успевший закрыть за собой дверь ванной, Глеб с удивлением высунул наружу лохматую голову.
– А ты, оказывается, ещё и способная ученица! Командуешь лихо.
– Кого имеем в учителях!
Под душем капитан Глеб Никитин никогда не пел.