Саламандры: Омнибус

Торп Гэв

— Стойте непоколебимо! — закричал Мангейм. — Удерживайте позиции и стремитесь к славе, воины фаланги!

Благодаря исключительной стойкости и решимости гвардейцы держались. Даже, несмотря на то, что их товарищей поглощала земля, они держались.

Цу'ган не мог помочь, но снова почувствовал восхищение их мужеством. Как безумный дервиш, носился он вдоль линии, осыпая ударами врывающихся призраков, его плечи пылали от напряжения.

— Саламандры! Нас почти прорвали, — закричал он. — Защищайте фалангу. Защищайте ваших братьев по

оружию своими жизнями!

— До здравствует Вулкан и слава Прометею! — поддержал Ба'кен. — Пусть Он на Земле увидит вашу отвагу, люди фаланги.

Эффект от слов сержанта был гальванизирующим. Вместе с вдохновляющими призывами Маннгейма они закалили солдат перед лицом почти неминуемой смерти.

Цу'ган услышал слева от себя низкий крик боли и увидел, как упал Лазарь, пронзенный, как и Дак'ир жуткими пальцами.

— Брат!

С'танг и Нор'ган бросились ему на помощь, в то время как Гонорий прикрыл их отступление своим огнеметом.

— Держитесь, Рожденные в Огне, держитесь! — заревел Цу'ган. — Не отступайте!

Стойкие до конца, Саламандры будут драться до последнего вздоха, и яростнее всех Цу'ган.

Закаленный в боях сержант приготовился дать последний обет своему примарху и Императору, когда в его ушах ожила радиосвязь.

— Ты сумел ускользнуть от смерти, игнеец, — бросил Цу'ган, когда понял, кто это был. — Но ведь выживание за счет славы всегда было твоей…

— Заткнись, Зек, и вызови немедленно Пириила, — потребовал Дак'ир, используя имя другого Саламандра и собрав столько неприязни, сколько он мог.

— Нашему брату нужна вся его концентрация, игнеец, — снова нагрубил Цу'ган. — Он едва ли может позволить себе отвлечься на тебя.

— Сделай это, или будет уже не важно, отвлечется он или нет!

Цу'ган громко зарычал, но подчинился, что-то в тоне Дак'ира убедило его в том, что это было важно.

— Брат-библиарий, — рявкнул он по связи. — Наш отсутствующий брат требует поговорить с тобой.

Пириил с трудом кивнул, его руки были подняты, так как он старался поддерживать барьер.

— Говори… — едва смог проскрежетать библиарий.

— Ты помнишь, что чувствовал перед первым штурмом? — быстро спросил Дак'ир. — Ты сказал, было что-то в щите, аномалия в его энергетической сигнатуре. Он психически усилен, брат, чтобы удерживать варп-эхо снаружи.

Благодаря яростному обстрелу в целостности пустотного щита начала образовываться слабая трещина, невидимая для смертного глаза, но очевидная как замерзшая молния для колдовского зрения библиария. И через него Пириил разглядел психический скрытый поток, стремящийся удержать сам барьер. С открытием Дак’ира пришло понимание, а затем замысел.

— Они хотят отомстить Афиуму, — сказал Пириил, начиная перефокусировать свою психическую энергию и превращая ее в острый клинок своего гнева.

— За соучастие в их смертях свыше тысячи лет назад, — заключил Дак'ир.

— Я знаю, что делать, брат, — просто сказал Пириил.

Его голос наполнился психическим резонансом, когда он позволил пасть последним ограничителям своего психического капюшона. Кристаллический матричный гаситель, который обеспечивал психическую защиту, отключился, и библиарий открыл себя варпу.

— Во имя Вулкана, — произнес Дак'ир, прежде чем связь наполнилась психическими помехами и отключилась.

— Брат Цу'ган… — голос Пириила был глубоким и невозможно громким посреди шума битвы. Ураган сырой психической энергии струился сквозь него, окружив библиария вибрирующей, пламенной аурой… — Я почти опустил барьер…

У Цу'гана не было времени на ответ. Психический барьер пал и варп-эхо ворвались. Гром потряс небеса, и красная молния разорвала клубящиеся облака, когда варп-шторм достиг своего пика.

Брешь, которую Пириил ощущал психически, уже закрывалась.

— Держать позиции! — кричал Мангейм, в то время как его люди гибли. — Продолжать стрелять!

Огонь отступников, не тревожимых более ослабевшим имперским артобстрелом, был направлен на фалангу. Мангейму в горло попал шальной лазерный заряд, и он замолчал.

Цу'ган увидел, как упал офицер в тот момент, когда Пириила охватил неистовое пламя. Подбежав к Мангейму, сержант поднял убитого офицера на руки и увидел, как язык пламени вырвался из сверкающего тела Пириила. Он прошел сквозь пустотный щит, через невидимую брешь, протянувшись к разумам вражеских библиариев…

В Афиуме, глубоком тылу мятежников, внутри частично зарытого в землю бронированного бункера, группа псайкеров сидела в кругу, их сознания были заблокированы, их воля объединилась, чтобы набросить покров на пустотный щит, который ограждал от деяний их предков. Необходимость в их умениях появлялась только в Адскую Ночь, когда кровавый шторм раскалывал небеса и влек за собой пробуждение мести, жажду расплаты.

Один за другим они закричали, оранжевое пламя, невидимое для смертных глаз опустошало их палящими объятиями. Плоть плавилась, глаза стекали как воск под горячей лампой, и один за другим псайкеры сгорели. Жар внутри бункера был сильным, хотя термометры говорили о прохладной ночи, и за несколько секунд псайкеры превратились в пепел, а вместе с ними оборона Афиума.

На поле боя Цу'ган заметил изменение в воздухе. Угнетающее бремя, которое преследовало их с момента второго штурма за Адскую Ночь, исчезло, словно невидимые руки сняли свинцовые цепи.

Варп-эхо растворились, как туман под лучами жаркого солнца. Тишина опустилась на поле смерти, когда оружие замолчало. Пустотный щит вспыхнул, и мгновенье спустя отключился, отсутствие его гудящего шума сменилось воплями в городе Афиуме.

— Во имя Вулкана… — прошептал Цу'ган, не в состоянии поверить в то, что происходило перед его глазами. Ему не нужно было видеть, чтобы понять: призраки обратились на мятежников Афиума и методично убивали всех и каждого.