Салат из креветок с убийством
Шрифт:
— Яэль с Сарой поехали за продуктами, — пояснила Наташа. — А мужчины занимаются организацией похорон. Сегодня уже хоронить нельзя, значит, завтра в первой половине дня. Я предложила Саре посидеть с детьми…
Мальчик лет шести и трехлетняя девочка возились со сборной моделью старинного замка. Беркович присел на колени, минуту наблюдал за детской возней, а потом все-таки решился.
— Тебя как зовут? — спросил он мальчика. Тот поднял на старшего инспектора серьезный взгляд и сказал:
— Нахум. А тебя?
— Борис. Ты
— Конечно! — улыбнулся Нахум. — Вчера я маме сказал, что в шкафу сидит ящерица. Она так кричала!
— И наказала тебя?
— Нет, она же знает, что я люблю делать эти… сюрпризы, да?
— А сегодня? Это ведь ты положил скорпиона в пакет со сливами?
— Скорпиона? — не понял Нахум. — А, это такой кузнечик? Я его вчера поймал у нас за забором.
— Он ведь мог тебя укусить!
— Глупости, — уверенно сказал мальчик. — Я его в кармане держал.
Беркович погладил Нахума по голове и, как мама, не стал ругать, потому что и он теперь знал, что мальчик обожает сюрпризы.
Вечером, оставшись с Наташей вдвоем, Беркович рассказал ей о разговоре с Нахумом и своих не оправдавшихся подозрениях.
— Какой ужас! — тихо сказала Наташа. — Он же сам мог умереть.
— Да, мальчику повезло… И ведь когда-нибудь дед или отец скажут ему, что бабушка умерла от укуса скорпиона, а он вспомнит свою шутку и… что тогда?
— Дети все переживают не так, как взрослые…
— Ты думаешь? — неуверенно сказал Беркович.
— А перчатка? — спросила Наташа. — Почему-то она ведь оказалась на кухне?
— Ерунда все это, — буркнул Беркович. — Когда Рони вернулся домой, я его спросил… Он вчера мыл унитаз, а потом, забыв снять перчатку, пришел на кухню выпить колы. Здесь он перчатку стянул с руки и бросил на пол, чтобы потом поднять и положить на место. Но забыл. А Гиль увидел перчатку и двумя пальцами отбросил ее под стол.
— Подумать только, — заключил Беркович, — из-за собственной подозрительности я чуть не обвинил в убийстве невинного человека…
— Ты знаешь, какие слухи бродят по управлению? — спросил старший инспектор Хутиэли своего коллегу Берковича, столкнувшись с ним в холле под большой пальмой.
— Конечно, — уверенно заявил Беркович. — Все говорят о том, что Офра наставляет рога Илану.
Офра работала секретаршей у начальника отдела по расследованию тяжких преступлений, майора Зихрони, а несчастный Илан был ее третьим, но, видимо, не последним мужем.
— Твои сведения устарели, — усмехнулся Хутиэли. — Нет, сегодня все говорят о том, что майор Зихрони переходит в отдел по борьбе с наркотиками и получает следующий чин.
— Очень рад за него, — сдержанно произнес Беркович.
— А ты знаешь, кого прочат на его место?
— Нет, — покачал головой Беркович. — Кого бы ни назначили, это значит — придется искать общий язык, и пока сработаешься…
— Конечно, — согласился Хутиэли. — Правда, с той кандидатурой, которую прочат на место Зихрони, тебе срабатываться не придется.
— О! — воскликнул Беркович. — Неужели назначат вас? Это было бы прекрасно!
— Нет, — грустно сказал Хутиэли. — Стар я уже для такой должности.
— Кто же тогда? — удивленно спросил Беркович.
— Ты, конечно, — пожал плечами Хутиэли. — Сегодня или завтра тебя вызовет для беседы генерал, так что будь морально готов.
— Ну и ну, — Беркович не мог прийти в себя от изумления. — Это, конечно, хорошо, от недостатка честолюбия я не страдаю, но…
— Но что?
— На мне висит дело Хаузера, и я бы хотел с ним сам разобраться.
— Да кто тебе мешает? Раньше ты жаловался на майора Зихрони, теперь сможешь пенять только на себя.
— Спасибо за информацию, — сказал Беркович и направился в свой кабинет, чтобы свести, наконец, воедино все факты, известные ему о странном отравлении Ори Хаузера, владельца сети мастерских по ремонту электронной техники. Умер Хаузер неделю назад, и во время вскрытия выяснилось, что причиной смерти было не тривиальное пищевое отравление, как утверждал врач в больнице “Ихилов”, а лошадиная доза довольно сложного мышьякового соединения.
Запершись в кабинете и стараясь не думать о словах Хутиэли (это ведь все-таки слухи, мало ли что могло происходить на самом деле?), Беркович раскрыл на экране компьютера файл с данными по делу Хаузера и углубился в его изучение.
Итак, Ори Хаузер, сорока трех лет, холостой, собрал в прошлую пятницу на своей вилле в Раанане несколько человек, среди которых были: его племянник Ашер, двоюродная сестра Элит с мужем Ариэлем и еще Шай Цингер, адвокат, который вел дела Хаузера за пределами Израиля. У Хаузера были большие планы — он хотел открыть филиалы своей фирмы в Европе.
Кроме хозяина и его гостей на вилле в тот вечер были повар Ран Боаз и официант из ресторана “Сюрприз” Арик Гидон. Оба были Хаузеру прекрасно знакомы — Ори приглашал их всякий раз, когда собирал гостей, а гостей он собирал едва ли не каждую неделю, а то и чаще.
На ужин были рыба, салаты, прохладительные напитки, пирожные и кофе. Хозяин и гости попробовали все блюда без исключения, а потом — так сказать, на посошок, — хозяин допил со своим адвокатом бутылку любимого им ямайского рома. После вечеринки прислуга всю посуду вымыла, а остатки пищи — и бутылка из-под рома — были выброшены в мусоросборник.
Когда в восемь утра Хаузеру стало настолько плохо, что он сам вызвал “скорую”, не было уже никакой возможности проверить, в каком именно блюде из вчерашнего меню содержалась смертельная доза мышьякового соединения, которая привела беднягу Ори на кладбище. Согласно показаниям свидетелей, все они ели и пили вместе с Хаузером, не было такого блюда или напитка, который хозяин отведал бы один и не дал попробовать гостям.