Салат из креветок с убийством
Шрифт:
Ящики, в которых лежали большие блокноты, куда Плоткер собственноручно записывал рецепты, то ли услышанные от кого-то, то ли найденные в книгах, были открыты, содержимое перевернуто, несколько блокнотов вывалились и лежали на полу раскрытыми, будто подстреленные на лету птицы. Убийца что-то искал в этих блокнотах, а поскольку ничего в них не было, кроме рецептов, то не нужно было обладать дедуктивными способностями Холмса, чтобы сделать соответствующие выводы. Естественно, Беркович эти выводы сделал, что привело старшего инспектора в состояние крайнего недоумения.
— Убить
— Не из-за этого, конечно, — возразил Хан. — Ты прекрасно все понимаешь, Борис, но сегодня с тобой что-то происходит…
— Настроение с утра отвратительное, — пожаловался Беркович. — Ты прав, Рон, убивают не из-за рецептов, а из-за денег. Видимо, этот рецепт можно было продать за хорошую сумму. Вопрос в том, нашел убийца то, что искал, или нет.
— Боюсь, что это мы узнаем, только если поймаем убийцу, — меланхолически заметил Хан.
— Если? — поднял брови Беркович. — Ты думаешь, что…
— А ты как думаешь? Смотри: отпечатков пальцев — кроме самого хозяина — мы не нашли. На орудии убийства тоже ничего…
— Да-да, — нетерпеливо отозвался Беркович. — Но в квартиру убийцу впустил хозяин, верно? Дверь не взломана. Значит, Плоткер этого человека знал и, возможно, ждал. Нужно поработать по всем знакомым…
— А если убийца был Плоткеру не знаком? Плоткер продавал рецепты — преступник позвонил, сказал, что хочет купить рецепт, договорился о встрече…
— Возможно, — кивнул старший инспектор, — хотя, думаю, незнакомому человеку Плоткер назначил бы встречу в кафе или другом людном месте.
— Может, так и было, а потом они, договорившись о сумме, пришли сюда…
— Если они договорились, то зачем было убивать?
— Ну… — протянул Хан. — Может, они здесь повздорили, гость не захотел платить…
— Скорее всего, — возразил Беркович, — посетителя Плоткер все-таки знал и пригласил к себе. Тот пришел, начал разговор, а когда хозяин отвернулся…
— Ты думаешь, что гость был уверен, что хозяин ни за что не захочет передать ему вещь… или рецепт… или что-то другое, за чем он явился?
— Думаю, да.
— Допустим, — согласился Хан. — И опять мы возвращаемся к вопросу: нашел убийца то, что искал, или нет.
— Иными словами, искал он именно эту бумажку или какую-то другую? — заключил Беркович и аккуратно расправил на столе листок с текстом, написанным, без сомнения, почерком Плоткера.
— Если эту, то почему убийца ее оставил? — пожал плечами эксперт.
Бумагу эксперт обнаружил рядом с трупом — вчетверо сложенный лист лежал так, будто выпал из руки Плоткера, когда тот упал. Строчек двадцать: перечисление названий продуктов, пропорции, вес, указания о том, сколько минут что варить и на каком огне — один из многочисленных рецептов, каких тысячи были записаны в блокнотах и книгах.
— Почему оставил? — переспросил Беркович. — Смотри: бумага была у Плоткера в руке, верно? Почему? Видимо,
— Ну… Допустим.
— Что делает гость? Читает текст, после чего хватает со стола статуэтку и бьет хозяина по голове. Вывод?
— Хозяин показал ему не то, что тот предполагал увидеть.
— Совершенно верно. Гость понимает, что хозяин его дурачит, хватает статуэтку…
— Будучи в состоянии аффекта?
— Посмотри, как методично он потом осматривал содержимое ящиков! Это говорит о состоянии аффекта? Мне кажется, Рон, что причиной убийства была все-таки именно эта бумага, этот рецепт…
— Тогда почему гость его не забрал?
— Не знаю, — мрачно сказал Беркович.
Знакомых у Плоткера оказалось великое множество — судя по записям в записной книжке и по списку абонентов в памяти телефонов, обычного и мобильного. Повара из известных ресторанов, кулинары, но не только они, а еще генералы, дизайнеры, программисты, брокеры, фалафельщики… Сотни фамилий, и каждую предстояло «проработать», от одной мысли об этом у Берковича разболелась голова. Полный список он, однако, составил и занес в компьютер, но прежде чем отправиться по первому адресу (Барух Авиезер, метрдотель в ресторане гостиницы в Нетании), принял таблетку акамола, положил перед собой на столе листок с рецептом, найденным возле трупа, и погрузился в чтение.
“Креветки, 340 грамм, нарезать на 16 кубиков… Сыр овечий: 215 грамм, плоскими пластинами толщиной 2 миллиметра… Чаддар: 2000… Чеснок: 3 головки, нарезать на 12 частей… Паприка: 11 граммов, на две части”…
Если это кулинарный рецепт, то очень странного свойства. Беркович не был не только специалистом в кулинарии, он даже приличный шашлык — блюдо, которое традиционно ни один мужчина не позволит готовить женщине, — не смог бы соорудить без посторонней помощи. Но при всей своей невинности в области приготовления пищи, перечитав бумагу, найденную возле трупа, Беркович вынужден был сделать вывод, что ничего, услаждающего вкусовые рецепторы, по этому рецепту приготовить невозможно. Что это такое: 215 граммов сыра, нарезанного ломтиками по два миллиметра? Кто так взвешивает и кто так нарезает? Это же салат должен быть, а не химическое вещество для лабораторных экспериментов! И можно себе представить, что получится, если тремя головками чеснока приправить 340 граммов креветок. Возможно, какая-нибудь восточная (ну очень уж восточная, судя по всему!) кухня? Или кухня индейцев племени чероки, а может, специальный рецепт, использованный какой-нибудь местной Лукрецией Борджиа…
Беркович набрал номер телефона эксперта.
— Ты тоже над этим думаешь? — сказал Хан, выслушав жалобы старшего инспектора. — Мне этот рецепт не дает покоя, странный он, конечно. Как и ты, я подумал, что с его помощью собирались кого-нибудь отравить, но, уверяю тебя, это невозможно — разве только вызвать временное несварение желудка, поскольку съесть эту дьявольскую смесь способен только сумасшедший.
— Восточная кухня… — начал было Беркович, но Хан прервал его возмущенным возгласом: