Салат из креветок с убийством
Шрифт:
— Нудно, говоришь? — прищурился Хан. — Не интересно?
— А что? — встрепенулся Беркович. — Ты получил результат?
— Получил, — кивнул эксперт. — Мне принесли кусок того самого мяса, упакованного в полиэтиленовый пакет. Прямо с тарелки сняли. И вот что я тебе скажу, Борис. Нежнейшее и свежайшее мясо.
— Отравиться нельзя, — пробормотал Беркович.
— Невозможно! Отравились не мясом.
— А чем? — нахмурился Беркович. — Только мясо ели все. Если бы испорчен оказался, скажем, салат…
— Ты меня дослушаешь или нет? Каждый кусок был упакован в целлофан,
— Естественно, мясо лежало в…
— Имей терпение! В соус кто-то добавил не очень сильный пищевой токсин. Название сложное — все написано в заключении. Будь токсин сильнее — были бы и смертные случаи. А так… Яд настолько слабый…
— Ты хочешь сказать, — поразился Беркович, — что кто-то специально отравил…
— Именно. Кто-то добавил токсина в кастрюлю с соусом, наверняка еще до того, как туда опустили куски мяса.
— Тогда это совсем другое дело! Спасибо, Рон!
Ресторан “Закат” был закрыт, и Берковичу сначала показалось, что внутри никого нет. Лишь минут через пять на звонок вышел сам хозяин заведения, старший инспектор предъявил удостоверение, Рубинштейн тяжело вздохнул и пригласил полицейского в свой кабинет.
— Ума не приложу, — удрученно сказал он, — как такое могло случиться. Совершенно не понимаю. Все продукты у меня самые свежие…
— Скажите, Игорь, — спросил Беркович, — может ли кто-нибудь из посетителей ресторана пройти на кухню?
— Конечно, — пожал плечами Рубинштейн. — Я этого не люблю, но многие заходят — в основном, поблагодарить за вкусную еду. Иногда — попросить чего-то.
— Вчера заходили? И если да, то кто? Постарайтесь вспомнить, это очень важно.
Игорь нахмурился, до него, наконец, дошел смысл вопросов.
— Вы хотите сказать, — сказал он изменившимся от волнения голосом, — что кто-то буквально на моих глазах сумел отравить мясо? Извините, старший инспектор, такого быть просто не могло! Я своими руками…
— Не мясо. Соус. Он был в отдельной кастрюле?
— Да, небольшая кастрюля. Соус готовила Лена, кастрюля стояла на малом огне, пока я не…
— Открытая или под крышкой?
— Открытая, естественно.
— Все время на ваших глазах?
— Нет.
— А ваша жена, приготовив соус, тоже не обращала на кастрюлю внимания?
— Не могу сказать. Она сейчас дома, я ей позвоню, если разрешите…
— Да, звоните, а я послушаю.
Разговор получился коротким — Лена Рубинштейн закончила приготовление соуса за час до появления первых гостей и занялась рыбой. На кастрюлю больше не обращала никакого внимания.
— Кто же заходил на кухню, кроме вас и жены? — вернулся к своему вопросу Беркович.
— Официанты, естественно. Олег, Серж, Мила и Ирина.
— Могу я с ними поговорить?
— Сейчас никого нет, мы ведь сегодня не открывались.
— Можете дать мне их телефоны? Адреса?
— Конечно.
— А кто заходил, кроме официантов? Подумайте, это очень важно.
Игорь надолго задумался, раскачиваясь на стуле и прикрыв глаза.
— Нет, — сказал он, наконец. — Вчера не заходил никто. Точно. Я всегда очень нервно реагирую на посторонних в кухне. Все равно заходят, я говорил вам… Вчера — нет. Но… послушайте, старший инспектор! Никто из официантов не мог отравить соус или что бы то ни было! Это нонсенс! Чушь!
— Почему?
— Абсурд! Зачем им это надо? Во-первых, легко вычислить — либо мы с Леной, либо кто-то из них. Во-вторых, они что — террористы? Зачем травить целую свадьбу? Не вижу смысла. Если кто-то хотел отравить кого-то конкретно, то для этого была — тем более у официантов — масса возможностей. Но всех сразу — зачем? Да ведь и не отравили толком ни одного человека! Разве есть тяжелые случаи?
— Ни одного, — подтвердил Беркович.
— Вот видите!
— Может, хотели попугать? — предположил Беркович, прекрасно и сам понимая нелепость своей идеи.
Игорь только плечами пожал и закатил глаза.
— Дайте мне список ваших официантов, — попросил старший инспектор, — с адресами и телефонами.
— Как вам будет угодно, — сухо сказал Рубинштейн, всем своим видом давая понять, что нет никакого смысла зря беспокоить честных людей.
Беркович их все-таки побеспокоил, хотя и не мог самому себе внятно объяснить, что он, собственно, хотел выяснить. Если кто-то из молодых людей и отравил гостей на чужой свадьбе, то, скорее всего, сделал это, будучи в состоянии помешательства. Однако, никаких признаков душевного расстройства Беркович не обнаружил ни у Олега Гардина, ни у Сергея Финкеля, ни у девушек — Милы Брановер и Ирины (она же Орна) Киперман.
“Разумеется, — думал Беркович, покинув гостеприимную квартиру Киперманов, где отец и мать Иры безуспешно пытали накормить голодного (конечно, голодного, весь день на ногах!) русского полицейского домашними драниками со сметаной, — разумеется, я не психиатр и мог не обратить внимания на какие-то признаки, очевидные для специалиста. Но в психологии, черт побери, я все-таки разбираюсь. Никто из этой четверки не выглядел хоть сколько-нибудь напуганным. Никто не пытался отвести взгляд, отвечая на самые каверзные вопросы. Каждый из них четно пытался вспомнить по минутам все свои вчерашние действия. Если даже кто-то из них бросил, походя, отраву в кастрюлю с соусом, то счел, видимо, свои действия настолько естественными, обычными, нормальными, что, вспоминая о них, не переменился в лице, не показал, что взволнован”.
И все-таки…
Беркович был уверен, что кому-то он не задал главного вопроса. Он бы задал его, конечно, если бы знал, о чем спросить. Что-то где-то показалось ему… Неправильным в поведении? Нет, не то. Взгляд? Нет. Случайно брошенное слово? Нет, не слово. И все-таки…
— Давай-ка еще раз заедем к Финкелю, — сказал старший инспектор водителю. — Это недалеко, на Даяна.
Почему к Финкелю? Поведение Сергея во время разговора ничем не отличалось от поведения остальных официантов. Совершенно нормальный парень. Уж точно не террорист. И не псих — во всяком случае, чтобы доказать обратное, нужно было бы назначить психиатрическую экспертизу, а какие для этого у Берковича были основания? Никаких улик. Совершенно. Кроме…