Салат с кальмарами
Шрифт:
Показалось Скачкову, что в его душе затвердевают звуки колоколов и челесты, превращая ее в довольно прочный и вполне приличный фоноформ. "Все мы фоноформы". Но мысль о том, что совесть есть функция разума, не давала его душе
– Желания духа! При ближайшем рассмотрении все они оказываются желаниями тела.
Скачкову мешала мушка в глазу. Он и мигал, и глаза кулаком тер - не сразу понял, что смотрит на девушку, стоящую под фонарем. Она притягивала его взгляд - усиливала его раздражение. Он чертыхнулся. Вернулась простая и благостная мысль: "Занять бы денег да сбегать в ресторанчик, полакомиться шашлычком..." Но мысль эта не обладала энергией, какая выбрасывает в таких случаях человека на поиск денег хоть среди ночи. Он снова посмотрел на девушку под фонарем. Что-то в ней было классически трогательное, что-то в фигуре и ногах... "Она похожа на девочку в маминых туфлях", - вдруг сообразил он. И это сравнение как бы сблизило их, сделало естественной возможность заговорить с ней.
– Скажи, ты согласна, что совесть есть функция разума?
– Не живота же.
– Тогда цивилизация - продукт совести.
– Если это цивилизация, а не массовый психоз.
– На чуть вздернутом носу девушки в маминых туфлях довольно густо сидели веснушки. Смотрела она безбоязненно, может быть чуть устало.
– Я, знаешь, поел бы чего-нибудь, - сказал Скачков грустно.
– Я купил книгу за двести десять. Дома, кроме кальмаров и майонеза, ничего нет.
– А рис?
– Ты имеешь в виду крупу?
– Скачков вспомнил, что жена никогда не называла рис крупой.
– Есть. Целая банка.
– Можно приготовить салат с кальмарами, - сказала девушка.
– Хорошо бы туда крутое яйцо и лимон. По-японски. Но и без яйца вкусно.
Она взяла его за руку и повела...
Он шагал за ней с каким-то щемлением в носу. "Ну пусть не совесть, пусть что-то другое, тоже очень важное, возродит в нас образ ангела-хранителя, белокурого и миловидного".
Она стиснула его пальцы, и он понял, что кто-то, летящий над городом, благословляет всех безумных, доверчивых, озябших и потерявших надежду.