Салаяра - дитя Всевышних
Шрифт:
— Со временем… наверное.
— Ясно. Лисанна, хочу, чтобы ты знала, дело не в клятве, ты можешь мне доверять. Я буду на твоей стороне.
— Почему?
— Не знаю. Но по-другому я уже не смогу.
Рошар, наконец, ушел, а я отправилась спать. Проверила, заперла ли дверь, и все, больше ни на что сил не осталось.
Несмотря на невозможную усталость, уснуть удалось далеко не сразу. Ворочалась с боку на бок, а сон все не шел. Мучили сомнения, не ошиблась ли я, рассказав Рошару о себе? Хотя, он ведь и половины не узнал, так, лишь крохи, малая часть, лишь бы успокоить его любопытство…
Утро снова началось со стука в дверь.
— Да
Неизвестный настойчиво продолжал колотить в дверь, поэтому волосы кое-как пригладила уже на ходу.
За дверью собралась небольшая толпа во главе двух городских стражников. Их легко узнать по темно-серой форме и остроносым сапогам с колючкой на пятке. По городу стражей довольно много, я неоднократно их видела, но на своем пороге, признаюсь, не ждала. Все встало на свои месте, когда из-за спин служивых лотров выступил давешний господин с перекошенным от злости лицом.
— Это она! — выкрикнул он злобно, тыкая в меня пальцем. — Эта женщина убила моего сына!
Всевышние! — едва не застонала вслух. — Ну что я делаю не так?
— Вы должны пройти с нами, — вперед выступил один из стражей.
— Куда? — сложила руки на груди. — И по какой причине?
— Уважаемый шейш Сатиран выдвинул против вас тяжелые обвинения, — напористо сообщил страж. — Не усугубляй вину ослушанием стражей повелителя, девушка, — без перехода посоветовал он.
— А мою версию вы выслушать не хотите?
— В управлении стражей и выслушаем, — меланхолично кивнул мужчина.
— Да что вы ее слушаете! — завопил обортанец. — Она едва не убила и меня, и мою дочь, и мою жену! А мой наследник, мой сын по ее вине родился раньше срока и тут же умер! Это она виновата в смерти моего сына! Ты! — обортанец подошел ближе и ткнул в меня пальцем. — Обманом пришла в мой дом! Едва не погубила мою дочь! Убила моего сына!
В голове быстро крутились мысли, одна другой неприятней. Скрыться сейчас — значит навсегда обречь себя на жизнь в бегах. Нужно не просто доказать, что этот господин лжет, нужно, чтобы все эти аурейцы, что стоят за его спиной о том узнали. Не просто оправдаться — убедить их всех в своей правоте. Выйду ли я из управления стражей? Станет ли Рошар меня там искать? Могу ли рассчитывать на его помощь? Вопросов больше, чем ответов.
Нет, — мысленно приняла решение. Нельзя идти с ними. Мне в этом городе жить и работать. Любые разбирательства в управлении стражей останутся там, в тех стенах. А толпа здесь, вот она, всё собирается и собирается. И все эти лотры и мии слышат сейчас лишь одну сторону — обортанца. Слышат и невольно верят его крикам и обвинениям.
— Этот мужчина, — подняла правую руку вверх, привлекая к себе внимание, — обвинил меня во всеуслышание! И я требую, чтобы также все здесь присутствующие стали свидетелями моей невиновности!
— И как же ты докажешь свою невиновность, девушка? — нахмурился страж.
Выпрямилась, оглядывая толпу, стараясь заглянуть в глаза каждому, установить контакт, заставить меня слушать.
— Накануне этот обортанец пришел ко мне за помощью, — начала издалека. — Уважаемый торговец Тиморей рассказал ему о моих чудесных настойках, способных унять боль. Тогда этот господин, —
— Ложь! — не выдержал обортанец. — Ты все лжешь! Это ты убила моего сына! Ты!
— Где ваша жена, уважаемый? — перевела взгляд на него. — Почему бы не дать ей слово?
— Я — ее уста, женщина! — высокомерно заявил обортанец. — По закону я могу отвечать за нее.
— По какому это закону? — обернулся к нему страж. — В Аквадии иные законы, шейш Сатиран, и вы обязаны им следовать.
— При всем уважении, — залебезил обортанец, — она лишь женщина. Что она может сказать? Неужели кто-то всерьез решит слушать ее бредни?
— И я женщина, — выступила из толпы дородная, тучная горожанка. — И что, раз баба, так сказать за себя не может? Совсем обортанцы распоясались! Раз живете в Аквадии, так законы наши уважайте!
— Правильно, — загудела толпа.
— В своих степях там что угодно творите, а к нам не смейте свою дрянь везти!
— Так у него небось жен-то пяток, вот и лупит! — кто-то высказался довольно громко.
— Да соседка я ихняя, — вышла вперед молодая женщина с грудным ребенком на руках. — Лупит он и жену, и дочку, точно то знаю! Девчонка битая ходит, а уж жинка вся замотанная, а все одно — синяки видно. И орал он на них третьего дня, ох и орал! Вопил, что пузо у жены не такое, что точно девка там, а ему нужен наследник. И что, ежели девку родит, убьет ее, чтобы еще жену взять!
— Ложь! — обернулся к толпе обортанец.
— Да ты гляди, — снова выступила та первая, не побоявшаяся вмешаться, женщина. — Все у него брешут, один он с обеда у Богов вырвался!
Толпа грянула смехом.
— А я знаю эту травницу! — вышла вперед смутно знакомая мия. — Приходила она к Бранке нашей, что мужа ждет из Вейренары. Даэрка, дочка Бранки занедужила сильно. Лекарь был, диари Свонт уважаемый. Сказал, помрет девчонка, не спасти никак. А эта, — кивнула на меня, — вылечила. Ходит Даэрка, сама видела! С лица спала, конечно, и платье висит мешком, но живая! Богами клянусь, сама видела!
Глава 34
Позади толпы остановился закрытый черный экипаж, даже над кучером глубокий козырек. С моего места было видно и экипаж, и то, что с козел степенно спустился взрослый лотр в строгом темно-зеленом камзоле, довольно закрытом, несмотря на жару, неспеша открыл дверь, выставил подножку и помог выйти… Тревору. Толпа перед ним подалась в разные стороны, стражи низко склонились, обортанца перекосило еще сильнее, а Тревор как ни в чем не бывало шел ко мне.
— Светлейшего дня, — негромко поприветствовал он, без спроса хватая мою ладошку и делая вид, что целует. — Что здесь происходит? — только после этого обернулся недовольно к стражам, переводя вопросительный взгляд с них на толпу.