Салимов удел

Кинг Стивен

Мисс Кугэн читала в «Невыдуманных исповедях» рассказ под названием «Я пыталась задушить нашего малютку», и тут дверь открылась, пропуская внутрь первого за вечер клиента.

На памяти мисс Кугэн дела еще никогда не шли так вяло. Даже Рути Крокетт с компанией не явилась выпить содовой (не то, чтобы мисс Кугэн скучала без этой банды), а Лоретта Старчер не заскочила за «Нью-Йорк Таймс». Аккуратно сложенная газета так и лежала под прилавком. Лоретта одна на весь Иерусалимов Удел регулярно покупала «Таймс» (название она произносила

так, что слышался курсив), а на следующий день относила газету в читальный зал.

Мистер Лэбри после ужина тоже не вернулся, хотя в этом ничего необычного не было. Мистер Лэбри, вдовец, обладатель большого дома на Школьном холме неподалеку от Гриффенов, домой ужинать не ходил, и мисс Кугэн это отлично знала. Он ездил к Деллу есть гамбургеры и пить пиво и, если не возвращался к одиннадцати (а сейчас было уже без четверти одиннадцать), она брала из ящичка под кассой ключ и сама запирала аптеку. И не один раз. Но, если придет тот, кому действительно позарез нужно лекарство, неприятностей не оберешься.

Иногда мисс Кугэн скучала по той валящей из кино толпе, которая неизменно появлялась примерно в это время, пока не снесли стоявшую через дорогу старую «Нордику». Люди спрашивали мороженое с содовой, фрапе, солод, парочки держались за руки и болтали про то, сколько времени им дают на домашние задания. Приходилось нелегко, зато шло во благо. Тогдашние ребята не были похожи на Рути Крокетт с ее командой, которые сдавленно хихикали, выставляли напоказ бюсты, а джинсы носили такие тесные, что проступали края трусиков (если они их вообще надевали). Подлинные чувства мисс Кугэн к клиентам минувших дней (которые раздражали ее ничуть не меньше, хоть она и позабыла об этом) затуманила ностальгия, так что, когда дверь открылась, она с готовностью подняла глаза, словно там мог оказаться школьник из шестьдесят четвертого года со своей девочкой, предвкушающие мороженое с шоколадной помадкой и двойной порцией орехов.

Но вошедший оказался мужчиной — взрослым мужчиной, она знала его, но не могла узнать. С чемоданом в руке он прошел к прилавку, и тут что-то то ли в походке, то ли в движении головы подсказало мисс Кугэн, кто это.

— Отец Каллахэн! — проговорила она, не в силах сдержать удивление — она в первый раз видела его без облачения священника. Сейчас отец Каллахэн был в простых темных штанах и синей рубашке на манер фабричного рабочего. Она вдруг испугалась — одежда Каллахэна была чистой, волосы аккуратно причесаны, но в лице было что-то такое… такое…

Мисс Кугэн неожиданно вспомнила день двадцатилетней давности, когда вернулась из больницы, где внезапно умерла от инсульта ее мать — в прежние времена говорили «от удара». Сейчас Каллахэн чем-то напомнил ей брата, которому она сказала о смерти матери: осунувшееся обреченное лицо, пустой непонимающий взгляд выжженных глаз. Ей стало неуютно. Кожа вокруг рта покраснела, казалась раздраженной — не то переборщил, когда брился, не то натер полотенцем в долгих попытках избавиться от упрямого пятна.

— Я хочу купить билет на автобус, — сказал он.

«Вот оно что, — подумала

мисс Кугэн. — Бедняжка, кто-то умер и ему только что позвонили в директорию… или как там называется его квартира?»

— Конечно, — сказала она. — Куда?

— Когда первый автобус?

— Куда?

— Куда угодно, — отозвался он, вдребезги разбивая ее теорию.

— Ну… не знаю… дайте взглянуть… — Она выкопала расписание и, волнуясь, заглянула в него. — Есть автобус в одиннадцать десять. Он останавливается в Портленде, Бостоне, Хартфорде и Нью-Йо…

— Этот, — перебил он. — Сколько?

— Надолго… я хочу сказать, далеко вам? — теперь она и вовсе засуетилась.

— До конца, — глухо ответил он и улыбнулся. Мисс Кугэн, никогда не видавшая на человеческом лице такой страшной улыбки, отпрянула. «Если он меня тронет, — подумала она, — я закричу. Заору благим матом.»

— З-значит, до Нью-Йорка, — выговорила она. — Двадцать девять долларов семьдесят пять центов.

Он с некоторым трудом выкопал из заднего кармана бумажник, и мисс Кугэн увидела повязку на правой руке. Каллахэн выложил перед ней двадцатку и две долларовых бумажки, а она, забирая билет с самого верха пачки незаполненных бланков, всю ее сшибла на пол. Пока мисс Кугэн их собирала, Каллахэн добавил еще пять долларов и кучку мелочи. Заполняя билет, она торопилась изо всех сил, но под его мертвым неподвижным взглядом любая поспешность казалась недостаточной. Проштамповав билет, мисс Кугэн подтолкнула его через прилавок, чтобы не пришлось коснуться руки Каллахэна.

— В-вам придется обождать снаружи, отец Каллахэн. Мне минут через пять нужно закрываться. — Она незряче смахнула банкноты и мелочь в ящик кассы, не сделав попытки пересчитать.

— Ничего страшного, — сказал он, засовывая билет в нагрудный карман и, не глядя на мисс Кугэн, сказал: — И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его. И пошел Каин от лица Господня, и поселился в земле Нод на восток от Едема… Священное Писание, мисс Кугэн. Самый тяжелый текст в Библии.

— Правда? — сказала она. — Боюсь, вам придется выйти на улицу, отец Каллахэн. Я… через минуту вернется мистер Лэбри, а он не любит… не любит, когда я… я…

— Да-да, — откликнулся он и развернулся, чтобы уйти. Потом приостановился и оглянулся. Под его одеревеневшим взглядом она дрогнула. — Вы живете в Фолмуте, правда, мисс Кугэн?

— Да…

— У вас есть машина?

— Да, разумеется. Честное слово, я должна попросить вас подождать автобуса снаружи…

— Сегодня поезжайте домой побыстрее, мисс Кугэн. Заприте в машине все дверки и никого не подсаживайте. Никого. Даже, если это будет кто-то из ваших знакомых.

— Я никогда никого не подсаживаю, — добродетельно сказала она.

— А когда доберетесь домой, держитесь подальше от Иерусалимова Удела,

— продолжал Каллахэн. Он не сводил с нее глаз. — Отныне в Уделе творятся скверные дела.

Мисс Кугэн проговорила слабым голосом:

— Не знаю, о чем вы говорите, но автобус вам придется подождать снаружи.