Саломея
Шрифт:
– Садитесь, если стул найдете.
– Сяду тут, ничего страшного! – Мужчина расположился на низком подоконнике рядом со столиком и, поерзав, заявил: – Я догадался, куда вы пошли. Елена Дмитриевна, мне надо сказать вам несколько слов…
– Стоит ли? – усомнилась Елена.
– Вы увольняетесь из-за того, что я…
– Я ухожу, потому что нашла работу, о которой давно мечтала! – снова перебила его женщина. – И не надо думать, что вы сделали меня несчастной, выкинули на улицу и тому подобное. Я уже все забыла.
Петр Алексеевич вдруг покрылся испариной.
– Раз так, хорошо, да… Я не то хотел сказать…
– Трудовую книжку я сегодня же заберу в отделе кадров. – Елена едва прислушивалась к его невнятному лепету. – И заявление напишу по собственному желанию.
– Не то… – бормотал он. – Не то… Мне нужно…
– Знаете, я пойду. – Залпом осушив рюмку, Люся встала из-за стола. – Кажется, я шкафчик не заперла, а там у меня косметичка, а в ней…
– Созвонимся! – с досадой бросила ей вслед Елена.
Приятельница исчезла в мгновение ока, и Петр Алексеевич тут же пересел, заняв освободившийся стул. Елена взглянула на него с нескрываемым раздражением:
– Ну, в чем дело? Хотите попросить прощения? Я вас уже простила.
– Я хотел… – Менеджер вынул из кармана пальто носовой платок, вытер лицо и вдруг выпалил: – Вы мне всегда нравились, Елена Дмитриевна! Я все собирался вас куда-нибудь пригласить, но не мог решиться… А если бы вы вдруг не уволились, я бы так ничего и не сказал…
Онемев, она смотрела на мужчину, отрывисто бросавшего несвязные фразы, в которых не слышалось и тени нежности. Петр Алексеевич говорил как будто с ненавистью, явно презирая себя за каждое произнесенное слово.
– Я знаю, вы замужем, и потом, последние полгода за вами часто заезжал тот мужчина, на красном «ниссане»… Но я решил все сказать, чтобы потом не мучиться. – И, шумно выдохнув, неловко заключил: – Вот так!
– Я даже ничего не могу ответить, – честно сказала Елена. Ей было не по себе, будто именно она попала в глупое положение, объяснившись в любви человеку, который всегда ее избегал. – Что тут скажешь?
– А я ни на что не рассчитываю! – сердито бро– сил Петр Алексеевич, разглядывая перчатки, прев– ратившиеся в его руках в мокрый съежившийся ко– мок. – Я понимаю, меня трудно полюбить! Прос– то жаль, что вы вдруг уходите… Совсем это необязательно было. Я бы все равно никогда не донес на вас дирекции!
– Спасибо… Но я бы ушла в любом случае.
– Если на новом месте не понравится, всегда можете вернуться! Запомните, я замолвлю за вас словечко!
Он внезапно, неуклюже поднялся, толкнув столик, и пошел прочь. Елена проводила его растерянным взглядом. «Вот теперь мне правда нет пути назад. Вернуться, чтобы стать ему обязанной? Думать об этом каждую минуту, бояться, что он потребует благодарности… Как все глупо! Глупо и ненужно!»
В сумке зазвонил мобильный телефон. Это была Кира, и женщина поторопилась ответить.
– Я уже освободилась! – жизнерадостно сообщила девушка.
– А… Михаил?
– Он-то? Нет, его не выпустят! Он ведь признался во всем, кроме того, что был той ночью на квартире у меня или у отца. Утверждает, что не был.
– А польские партнеры?
– Чем они ему помогут? – возразила Кира. – Да и все равно теперь… Кончено. Оказывается, еще вчера во второй половине дня следователь устроил ему очную ставку с жильцами квартиры, где снимает комнату Диана. И его узнали…
– Он там был? – Елена выкрикнула эти слова и, увидев обернувшиеся к ней лица, заговорила чуть не шепо– том: – Неужели, Кира?! Так это он подкинул тебе…
– Одна старушка из той квартиры сказала, что в четверг вечером отпирала дверь очень похожему мужчине. – Голос Киры звучал сурово, она будто зачитывала обвинение. – И еще двое жильцов видели его издали. Он явился в девятом часу вечера, в руках нес пакет, с виду тяжелый. Старушка сама его спросила: «Вы комнату смотреть?» Он сказал, что да. Зашел, осмотрел, оглядел ванную и туалет, сунулся в кухню и вышел. Запросто мог оставить голову в шкафу, у него над душой никто не стоял, хозяйки комнаты в тот час дома не оказалось, а другим жильцам некогда было ему квартиру демонстрировать.
– А не могла старушка ошибиться?
– Вы его опять защищаете? – насторожилась Кира. – Так знайте, это напрасно. Докажут его причастность к тому, что мне подстроили с головой, или нет, он сядет за воровство как минимум.
– Кира, тебе как будто нравится сама мысль, что твоего отца посадят! – не выдержала Елена. – Подумала бы, что лишаешься последнего родственника! Ну, кто у тебя остается, не тетка же?
– Нет, тетя вернется в Мытищи, и очень скоро! – уверенно заявила девушка. – Уж без нее я точно обойдусь. А насчет того, что остаюсь одна… Это неверно. У меня есть друзья! И жила ведь я как-то с пятнадцати лет до нынешнего дня!
«Как ты жила? – спросила себя Елена, слушая возбужденный голос девушки. – На чужих квартирах, по съемным углам. То с парнем, который тобой пользовался, изредка швыряя в качестве подачки пару нежных слов… То с подругой, которая охотно разрешала платить за себя в кафе и набивать едой холодильник. И ведь ты все это понимала и только перед посторонними делала вид, что отлично устроила свою жизнь… А наедине с собой наверняка плакала. Что же будет сейчас, когда ты в самом деле останешься совершенно одна?»
– Я не хочу, чтобы его сажали, – внезапно произнесла Кира, нарушив молчание, повисшее в трубке. – Я даже спросила следователя, нельзя ли что-то сделать, чтобы его выпустили хоть до суда? Он ответил, что у него с этим делом и так забот выше головы, и он не может себе позволить отпустить главного подозреваемого.
– Ты правда хотела его освободить? – не поверила своим ушам Елена.
– Ну да… Ведь ваш муж считает, что Михаил переживал из-за меня… – замявшись, ответила девушка. – В общем, ему незачем было врать чужому человеку… Наверное, правда переживал. Значит, я тоже должна как-то о нем позаботиться, хоть это и глупо, учитывая, что он натворил. Кража есть кража, да еще и старушка его опознала…