Салон недобрых услуг
Шрифт:
– О! У вас большой папа?
– Больше вас, – сказал Алешка, не моргнув глазом. – Наш папа министр внутренних дел. Генерал-лейтенант.
– Так генерал или лейтенант? – Судя по вопросу дядька не очень Алешке поверил. – И какая модель вас интересует?
Алешка пожал плечами:
– Надо посмотреть, характеристики изучить.
Дядька усмехнулся, взглянул на часы и сказал:
– В другой раз. У меня сейчас нет времени.
– Например, завтра? – спросил Алешка.
– Например, в четверг. Вас устроит?
– После дождичка?
– Можно и после
«Обмен любезностями» завершился, мы отошли в сторонку, к витрине спортивного магазина, на которой красовались манекены в таких спортивных костюмах, которые больше годились для всяких элитных презентаций, чем для занятий спортом.
– Клевый костюмчик, – сказал Алешка. – Я бы такой маме купил, на 8 Марта. В нем посуду удобно мыть, непромокаемый. – А сам исподлобья, скосив глаза, наблюдал за дядькой.
Тот, хоть и пожаловался на нехватку времени, не очень-то спешил. Он достал из кармана изящный швейцарский ножичек, обрезал им кончик тонкой и длинной сигары и с таким удовольствием закурил, что даже мы почувствовали аромат противного горького дыма.
Дядька явно кого-то ждал. И дождался. Со стороны метро появился вприпрыжку тот самый пацан, который корчил нам рожи возле бетонного «Паруса». И они о чем-то стали трепаться. А пацан еще и достал из кармана пачку сигарет и тоже с важностью закурил.
Мы чуть-чуть подобрались поближе. И кое-что услышали. Не очень много. Но эти слова показались Алешке важными – я это сразу по его лицу понял.
– ...И вот еще что, Рябчик, – сказал дядька с бабочкой и с бирочкой, – ты, как только Алка обозначится, звякни мне на мобилу. Номер мой знаешь?
– У сеструхи спрошу. Чава-какава!
И пацан, снова вприпрыжку, двинулся к метро.
– Дуй за ним! – скомандовал мне Алешка. – Скрытно!
– А ты?
– Я еще здесь побуду.
– Тебе это надо?
– Очень. Беги, Дим, а то ты его потеряешь.
Пацан – кажется, дядька с сигарой называл его Рябчиком – уже нырнул в метро и мелькал среди пассажиров. Пока я покупал карточку, след его затерялся. Я побегал по платформам, проводил пару поездов и вернулся обратно к «Альянсу». Мне почему-то не хотелось оставлять там Алешку одного. Как-то тревожно за него было.
Когда я примчался к «Альянсу», Алешка был не один. Вернее, его там вообще не было. Не было и дядьки с бирочкой, сигарой и бабочкой. Был только полусонный громила-охранник.
Я осмотрелся, заглянул в соседние магазины – Алешки нигде не было. Я чуть было не заскулил, как собака, потерявшая след любимого хозяина. И с отчаянием спросил охранника:
– Извините, а вы не видели тут пацана с хохолком на макушке.
– С хохолком? – Охранник с трудом оторвался от дремы. – Вертелся он тут, с Палычем калякал.
– Ну?
– А потом уехал. На двух машинах. Генерал за ним заехал. Или лейтенант. Вроде министра.
– К-куда уехал? – У меня подкосились ноги и отказал язык.
– Туда, – охранник махнул вдоль улицы.
Вот тебе и «Кондильеры!..»
Глава VI
"Надысь - это намедни"
Улица
Можете себе представить, с какими чувствами я возвращался домой. Первая моя мысль – не напугать маму. Вторая – позвонить папе. Он Алешку где хочешь разыщет. Хотя... Хотя не зря он предупреждал его держаться от «Альянса» подальше.
Мне, конечно, здорово влетит. Как старшему брату. Да пусть сто раз влетит, только бы Алешка нашелся со всеми своими хохолками.
На ватных (или на чугунных) ногах я подошел к родному дому. Позвонил в дверь. Мама быстро мне открыла и тут же умчалась на кухню, откуда здорово пахло чем-то приятным. Кажется, пирогами. Наверное, будут гости. И вот сейчас у мамы пригорят (или вовсе сгорят) пироги, папа всю ночь будет возглавлять Алешкины розыски, голодные гости разъедутся по домам и будут там переживать за нас после ужина, а я буду сидеть у окна или у телефона с тяжелым сердцем, в тревожном ожидании.
Несколько минут я думал: кому раньше сказать о нашей беде – маме или папе. И поплелся на кухню.
Мама вся была в творческом экстазе. Заглядывала в духовку, что-то переворачивала на сковороде, звякала крышками кастрюль и время от времени отмахивала от лица разбежавшиеся из-под косынки локоны. Одно ухо у нее было краснее другого. Которое к плите поближе.
На столе стояли две чашки с чаем и блюдо с пирожками.
– У нас сегодня Каминские, – не отрываясь от дел, сообщила мама. – Быстренько перекусите и сотрите пыль в большой комнате. – Мама выхватила из плиты противень и брякнула его на стол. – Да что он там, заснул что ли, в ванной?
Ну вот, у нас к тому же еще и кто-то в ванной спит.
– Кто заснул? – вяло спросил я.
– Кто-кто? Ленька, конечно. Сказала же: быстренько мой руки и пей чай.
– К-какой Ленька?
– У нас их много, что ли? – рассердилась мама. – Не мешай мне!
Тут дверь на кухню растворилась, и в ней появился Алешка. В мамином халате. Свеженький такой и сияющий. Видно, не только руки помыл, но и лицо частично. Фрагментами.
– Хай! – на манер Мариши приветствовал он меня. – Ты где как бы шляешься?
– Иди отсюда! – сказала ему мама. – Пей чай и уходи! Глаза б мои на тебя не глядели! Вон что натворил! – И она кивнула растрепавшимися локонами на шкварчащую сковороду, булькающую кастрюлю и недорезанный салат.
Это было уже выше всякого понимания. Мало того, что Лешка нашелся, так он еще и пироги испек, и чего-то наварил и нажарил. Так не бывает, устало подумал я, хватит с меня, буду вытирать чай и пить пыль в большой комнате. Точнее – немного наоборот.
Пока мы пили чай, кое-что прояснилось. Оказывается, Лешка, ни слова не сказав маме, пригласил в гости на ужин Каминских – Маришу и Аркашу. Вот маме и пришлось срочно этот ужин обеспечивать.