Салон недобрых услуг
Шрифт:
За чаем Мариша наконец-то съела несколько крекеров. Без ножа и вилки. Она манерно брала крекеры из вазочки длинными голубыми ногтями и отправляла их в ротик, стараясь не смазать с губ помаду.
– Мне фигуру надо беречь, – в который раз сообщала Мариша. Да еще таким важным тоном, будто ей надо не фигуру, а Родину беречь.
– Да, – солидно кивнул Алешка, – такую фигуру надо беречь.
– Мерси, – оценила комплимент Мариша.
– А одна тетка в Америке, – сообщил Алешка, – застраховала свою фигуру на миллион баксов. А потом бросилась под поезд.
– Зачем? – безмерно изумилась Мариша.
– Чтобы фигуру испортить и страховку получить.
– Интересно, – призадумалась Мариша. – Получила?
– Не совсем, – уклонился Алешка. – Фигура кончилась.
И примерно на этой «веселой» ноте наш дружеский вечер завершился.
Глава VII
Мормышка
В общем, мы очень скоро стали в доме Каминских своими людьми, особенно Алешка. Правда, общались мы в основном с Маришей. Дядя Каша появлялся очень редко: он был сильно занят делами и озабочен своим бизнесом. Маргошу мы тоже ни разу не видели. То она спала в своей кроватке после каких-то процедур, которые ей проводила собачий доктор Маечка, то Маришин водитель возил ее на массаж, в зал какой-то загадочной релаксации, а то на элитную собачью площадку – там Маргоша общалась с себе подобными элитными шавками.
Зато мы были в курсе всех Маришиных дел и проблем. А дела ее и проблемы были такие. Когда ей удавалось выпросить у Аркаши «штучку евриков или баксиков», она моталась по всяким магазинам и покупала всякую ерунду. Которой перед нами хвалилась. То это был браслетик с камушками, то «косметик» из заморских стран, то шляпка, которая не держалась на голове, то туфельки, которые немилосердно жали ей ноги и уже в день покупки отправлялись в кладовку или в шкаф.
В свободное от бутиков время – маникюр-педикюр, прически и фитнес-клуб, из которого Мариша возвращалась усталая, но очень радостная. И сообщала нам, кого она там из элитных знаменитостей видела, с кем пообщалась.
Остальное время она тратила, как сказал мне Алешка, на обслуживание своих мобильников. Но, надо заметить, ей звонили не очень часто, зато сама Мариша поминутно хватала то розовую, то голубую, то черную трубку и болтала всякую ерунду, врунишка. То она хвалилась, что спела вместе с Алсу, то она на какой-то презентации сидела за одним столиком с Ксюшей Собчак, то она провела чудесный уик-энд в загородном доме Лени Якубовича. Бедная врушка...
Похоже, у нее никого нет ближе ее любимой Маргоши. Однажды Мариша даже показала нам ее комнатку. Я не знаю, что почувствовал Алешка, потому что он и глазом не моргнул и рот не разинул. А у меня к жалости примешалось еще и возмущение.
Это была не какая-нибудь собачья будка с подстилкой из старого ватника. Это была комната маленького ребенка, в котором родители души не чают и ни в чем ему не отказывают.
В углу этой светлой комнаты стоял настоящий игрушечный домик. С окошками, с дверкой, с мебелью. Настоящая кукольная кроватка, застеленная меховым изящным одеяльцем. Рядом с домиком – беговой собачий тренажер.
– Это, как его... – стала объяснять Мариша. – Забыла как называется. В общем, от этой, от какой-то как бы динамии. Собачка ведь должна как бы бегать. Но ведь не по грязным улицам, правда? Вот Маргоша и как бы бегает по этой дорожке. – Мариша распахнула детский шкафчик. – А это ее личные вещи: шубка, шапочка. Правда, славная? Шарфик. А это ее ожерелочка. Жемчужная. Ошейничек для тусовочек. Миленький? Из змеиной кожи. Пижамка. Не какая-нибудь там синтетика, натуральненький как бы шелк! А это вечернее платье, шляпочка. Клево, да?
Мариша открыла еще одну дверцу в шкафчике.
– А вот ее парфюмчик. Правда же, худо, когда от собачки псиной воняет?
– А чем должно от собачки вонять? – наивно спросил Алешка. Так ли уж наивно? – Кошечкой?
– Французскими духами! – Мариша сказала это так гордо, будто сделала открытие, что Земля вращается вокруг Солнца. А вовсе не наоборот.
Мариша еще долго хвалилась личным имуществом своей Маргоши, вплоть до ее ночного горшочка с собачьей мордочкой на боку.
– Вот такой теперь прогресс у культурных людей.
Прогресс, подумалось. Это не прогресс, это маразм какой-то. Даже вроде подлости. Мне вся эта «детская» комнатка с собачьим горшком еще гаже показалась, когда я вспомнил крохотный чуланчик без окна. Мы проходили мимо него по пути в апартаменты Маргоши.
– Здесь моя горничная обитает, – небрежно пояснила Мариша. – Скромненько, но как бы со вкусом.
Скромненько... Это да. Жалкая раскладушка, хроменькая тумбочка и фотография Мариши, приколотая к стене кнопкой. И я подумал: у кого в доме собаки живут лучше людей, тот сам не очень добрый человек. А ведь тогда мы еще не знали, что эта горничная, пожилая тетка, которая ласково называла Маришу доченькой, в самом деле ее мама. Мариша забрала ее из Лопушанска, чтобы в ее элитном доме все было как у культурных людей. Ведь без горничной какая ты элита? Так, третий сорт...
К тому же горничные нынче дорого стоят. А мамаша доченьку бесплатно обслужит. Да еще и ее фотку над раскладушкой прикнопит.
Вообще, нам в этом доме было интересно. Как в зоопарке. Есть на что посмотреть, и себя показывать не надо.
Я уже вроде говорил, что стены в их квартире были обыкновенные, не надутые и не сдутые. Только все разного цвета. Белая, черная, красная, а четвертая – вся полосатая, всех цветов радуги.
– Клево? – похвалилась Мариша. – Это я сама придумала. Из одного журнала про одну как бы звезду, у нее вся дача такая. Аркаше очень понравилось. Он как бы так и сказал: «Ты вошла в мою жизнь, как солнечный луч».
Алешка прищурился (он всегда щурился, когда хотел немного соврать) и поправил Маришу:
– Как разноцветная радуга.
– Отпад! – Мариша даже взвизгнула от удовольствия: – Ты как бы поэт!
– Он как бы художник, – сказал я. – И как бы артист.
– Художник? – Мариша с недоверием покачала головой. – У нас есть знакомый художник, сейчас принесу. – И Мариша выпорхнула за дверь, шлепая розовыми пятками.
– Ща она нам художника принесет, – буркнул себе под нос Алешка. – На завтрак. И артиста на обед.
Но запыхавшаяся Мариша принесла не художника, а картину в тяжелой золоченой раме.
– Вот! – Она торжественно развернула картину к нам лицом. – Он мне подарил свой оригинал.
Это был знаменитый «Черный квадрат» Малевича. Мы, конечно, знали, что эта картина хранится в музее, и люди ходят на нее посмотреть и погадать – что же она означает, какую глубокую мысль вложил в нее художник? Правильно кто-то сказал, что она изображает выключенный телевизор. Впрочем, я не знаток живописи и не уверен, что во времена Малевича были телевизоры. Но вот то, что эту картину на разных выставках нередко вешали вверх ногами или боком и ничего от этого в ее восприятии не менялось, об этом знал. Может, именно такая мысль и была заложена художником? Мол, как ни вертись, а все ерунда получается.