Сальто назад
Шрифт:
— Боря, привет! — Невысокая тёмноволосая девушка с милыми ямочками на щеках лукаво мне улыбается. — Как ты? Из Болгарии, вижу, вернулся… У нас сейчас проектная неделя… А смотришь чего так, как будто не узнаёшь?
— Девушка, извините, но я в самом деле вас не узнаю, — В голове у меня проносится целый калейдоскоп мыслей. «Кто это? Она меня знает. Может та самая, на которой я чуть не женился? Симпатичная…» — Я, правда, работал в Болгарии, но был ранен, и частично потерял память. Почти ничего не помню с 1976 года и по октябрь этого. А вас как зовут?
— Олей меня зовут… — и так большие глаза девочки делаются огромными, а чёрные брови лезут на лоб. — И на «вы»… Ну, ты даёшь! Амнезия значит? Ты не помнишь, как автостопом через всю страну? А как мы с тобой в Крыму…?
— Оля, мне мама говорила, что я в позапрошлом году чуть не женился. Не на тебе ли случайно? Она имени моей невесты не знала, я, наверное, не сказал…
— Было дело. Чуть мы с тобой не того…, слава богу, пронесло. Не знаю, чем ты меня тогда охмурил, но какое-то время меня реально шатало, совсем голову потеряла. Стыдно, но факт.
— Слушай, Оль, давай где-нибудь посидим, наверняка поблизости есть кафешка какая-нибудь. Ты мне всё расскажешь. А то ничего не помню. Я сейчас пытаюсь восстановить, что можно. Про нас с тобой, получается, кроме тебя рассказать некому.
— Давай. Только ко мне должен Пивкин подойти, он у меня куратором нынче. Если меня не застанет, будет не очень хорошо. Я же на «красный диплом» иду. Думаю, что до половины третьего закончу. Вот на полтретьего и договоримся. Хорошо? Тут рядом как раз «Северянка». Если ты меня ещё и покормишь, то благодарность моя будет безгранична, в разумных пределах. — Оля смеётся незатейливой шутке.
— Договорились. Ещё один вопрос, и беги к своему Пивкину, — я ловлю Коваленко за рукав кофты. — Оль, ты Пашу Комаровича знаешь?
— Конечно, а ты даже его забыл? Хорошо тебя приложило!
— Тебе голову прострелят, посмотрю я, что ты помнить будешь.
— Ладно, не права, грешно смеяться над больными людьми. Скажу Пашке, что ты его здесь ждёшь. Хотя, чего это я… Пошли со мной, у нас аудитории дверь в дверь. Я Пашу покажу.
— Что-то странно, — удивился Павел. — Университет в Варне. Варна, насколько я знаю, в Болгарии. А журнал французский…
— Ничего странного, у нас граница на замке, — Мельников внимательно изучал фотографию павильона «Экспо’70». — Остальной мир живёт открыто. Наверное, только китайцы изолированы сильнее, чем мы.
— Кстати, мне вчера Борька Рогов звонил. Представляешь? Он там в какой-то перестрелке участвовал, ему котелок прострелили. Две недели в коме лежал. В результате всё забыл. Нас не помнит совсем, представляешь?
— Что-то тут не так! Не помнит, а тебе звонил.
— Я ему так же сказал. Говорит, что в записной мой телефон нашёл.
Друзья сидели за подрамниками и негромко обсуждали новый журнал «L'architecture d'aujourd'hui», который Мельников выпросил на кафедре посмотреть до обеда. Журнал, привезённый Владимиром Матвеевичем Пивкиным из Парижа, разительно отличался от одноимённого в ГПНТБ. Качество буржуйской полиграфии впечатляло.
— Жалко, что он ясновиденье наверняка утратил. С ним бы точно первую премию получили.
— Мы и так её получим, если ты сейчас кончишь болтать и добежишь до Курпатовой.
Внезапно от беседы их отвлёк голос Оли Коваленко из шестнадцатой группы.
— Паша! Комарович! Выйди в коридор, будь добр.
— Вот! — Обрадовался Мельников. — Хватай журнал, дуй к Курпатовой, а по пути узнаешь, что Коваленко от тебя хочет.
Стоило только Комаровичу выскочить в коридор, как он нос к носу столкнулся со старым приятелем.
— О! Лёгок на помине. Привет, — Павел озирался в поисках Оли Коваленко. — Ты Коваленко тут не видел? Она мне чего-то сказать хотела, а самой уже и след простыл.
— Ты Комарович? — Рогов проявляет чудеса проницательности. — Извини, я тебя визуально совсем не помню. А Олю Пивкин перехватил. Но звала она тебя, чтобы ты меня встретил.
— Понятно, слушай, ты случайно французский не ферштейн? Тут одна статейка есть во французском журнале, надо перевести. А через час журнал общали отдать.
— Не сильно, Лет пять назад самостоятельно учил. Надо посмотреть. Может там и английский текст имеется. Иностранцы часто в журналах в конце печатают обзоры постатейные, «Summary» называется. Обычно на английском.
— Там про конкурс. Нам надо полностью статью перевести, чтобы понять стоит ли в нём участвовать.
— Ладно, Паша, пошли, посмотрим. Я, не глядя, ничего не кажу.
Все присутствовавшие в аудитории удивлённо уставились на старого однокашника. Все прекрасно знали, что год назад он взял академ, чтобы работать в Болгарии по личному приглашению Живкова. Никто не ожидал, что он вдруг появится снова.
Со всех сторон слышались приветствия и насмешливые подначки.
— Живков выгнал за плохую посещаемость? — Шура Шестаков в своём репертуаре.
— Не-е-е-ет, Живков ему мало денег заплатил, вот он и сдриснул с этой Болгарии. — это уже Вова Майданский изощряется в юморе. — Правильно, что зря время терять, надо деньги зарабатывать.
— Мальчики! Что вы над человеком издеваетесь? — слышен девичий голос. — Боре его жена с болгарином изменила, вот он и уехал. Так ведь? — Вера Гусь та ещё ехидна.
Рогов, естественно, никого не узнавал. Когда его хлопали по плечу или приветствовали как-то иначе, он отвечал, но было видно, что никого он не знает.
Первым нормально отреагировал массивный как шкаф Серёга Павлов:
— Ну, ты, Борька, это… Когда в строй планируешь?
— Да я бы хоть сейчас, но, сука, не помню ничего. Как я на четвёртом курсе учиться буду? Кроме того, что я год просто пропустил, у меня и предыдущие два стёрлись.