Сальто назад
Шрифт:
В конце июня в самую жару взбунтовался гарнизон национальной гвардии в Кабуле. Причиной бунта был элементарный голод. В столице ощущалась острая нехватка продовольствия, топлива и воды. При этом воровали все и на всех ступенях власти. Так как солдаты национальной гвардии были замешаны во многих карательных акциях, они боялись расправы мятежников, однако уменьшение пайка привело к отчаянному возмущению и рядового, и офицерского состава. К тому же прошёл слух, что лидеры повстанцев объявили амнистию всем, кто с оружием в руках перейдёт на их сторону.
Личная охрана Бабрака Кармаля ничего не смогла сделать, хоть и отчаянно сражалась на пороге резиденции диктатора. Выстрел прямой наводкой из гаубицы поставил последнюю точку в жизни несчастного и неудачливого Кармаля. У него отобрали автомат, из которого он не успел сделать ни одного выстрела, долбанули прикладом в лицо, выволокли из кабинета и вздёрнули на воротах.
Генералу Горелову удалось организовать переговоры с Ахмат Шахом Масудом и договориться о пропуске колонны дипломатической миссии СССР до границы. Масуд даже выделил отряд сопровождения для переговоров с другими полевыми командирами, не подконтрольными ему напрямую.
28 июня в Кабул с севера от Тарахеля вошли моджахеды Ахмад Шаха Масуда, город замер в страхе перед неминуемым возмездием. Однако, не встретив сопротивления, Панджшерский Лев ограничился введением в городе комендантского часа и шариатских судов. В первый же день были уволены все работавшие женщины, и отчислены студентки колледжей и университета. Строго предписывалось всем гражданам без исключения соблюдать нормы и предписания ислама.
Если с правительственными войсками Масуду пришлось наводить элементарный порядок, то пуштунская исламская партия «Хезб-и-Ислами» и её лидер Гульбеддин Хекматияр решили воспользоваться плодами чужой победы. Уже вечером город был подвергнут артобстрелу из трофейных орудий, захваченных армией Хекматияра. Гражданская война вышла на новый виток.
ГЛАВА 18
ВСЁ МОГУТ КОРОЛИ
Сквозь деревянные жалюзи пробивались яркие лучи Апеннинского солнца. Они рисуют на керамическом полу спальни контрастные полосы. Утром, даже в жарком июле, для привычного к азиатскому пеклу человека, прохладно. Бывший король Афганистана Мухаммед Захир-Шах, зябко поёживаясь, натягивает на сухие стариковские плечи чёрный шёлковый халат.
— Милый, тебе бы сейчас белую чалму, — улыбается ему Хумайра. — Был бы как имам перед намазом. Как раз и время почти не проспал.
— Проспал всё-таки, намаз следует совершать перед самым восходом солнца, — король произнёс назидательным тоном и погладил гладкую макушку, как будто расправил складки, — а не тогда, когда оно уже над горизонтом.
«Мы, афганцы, бережливые люди», — сказала Хумайра в интервью журналистке «Corriere della Sera». «Как мусульмане, мы не пьем, мы ведём очень простой образ жизни. У короля и королевы даже нет горничной, которая жила бы в доме. Но мы уже в годах, поэтому одна добрая итальянская сеньора приходит каждый день, чтобы помочь мне по дому».
Мухаммед отворил скрипучие деревянные створки дверей и вышел на небольшую террасу. Со второго этажа ему открывается привычная панорама Виа Кассиа, за которой убегали к горизонту поля Лацио. Вдоль улицы вытянулись чёрными штыками кипарисы, развернули в небо розетки пинии. Со стороны парка Инсугьенте доносился аромат хвои и утреннее кваканье лягушек. И над всем бездонное бирюзовое небо, напоминающее изразцы купола мечети Пули-Хишти в Кабуле.
Король Мохаммад Захир Шах и его жена Хумайра Бегум живут и в самом деле скромно, потому что НДПА уже год, как прекратило выплаты, которые раньше поступали каждый месяц. Хорошо, что дети уже взрослые и в состоянии помочь. У всех дела идут неплохо, особенно у Ахмада. Талантливый мальчик. Он сумел пробиться на американский литературный рынок с романом в стихах, а это совсем не просто.
Король вдохнул, полной грудью утренний воздух и вернулся в комнату. Сегодня предстоял необычный день. Вчера ему передали записку на дари от некоего Абдуллы Дустума. Неизвестный королю Абдулла просил о встрече сегодня вечером. Написал, что «очень важно для страны, и что он надеется, что Его Величество, несмотря на отречение, продолжает быть отцом нации». Именно такой оборот «отец нации» и привлёк внимание Захир-Шаха. Он был последним в роду Баракзай, кто официально носил этот титул. Его сын Ахмад-шах, хоть и был наследным принцем, но на такое «величание» никакого права не имел.
Сердце старого Мухаммеда действительно болело за родину. Он был с младенчества воспитан с ответственностью за народ и страну. Поэтому последние новости, приходящие из Кабула отдавались болью в его душе. Он видел, что новым властям не удалось сохранить даже то, что они оставили после отделения от Афганистана пуштунских провинций.
Сначала это был поток сообщений о бесчинствах революционного марксистского правительства и о волне народного гнева, которое привело к вмешательству в дела Афганистана северного гиганта. В результате год назад страну разделили, стерев с карт привычное название. В нынешнем году коммунисты, уже не в силах справиться с экономическими проблемами, пошли на крайность, попытавшись запретить ислам вообще. В ответ они получили тотальную партизанскую войну во всех провинциях. Король прекрасно понимал, что Афганистан всегда был силён своим народом.
Неделю назад восстал гарнизон столицы, ставленник русских, президент-диктатор Кармаль был повешен, его подельники перебиты, а солдаты гарнизона присоединились к повстанцам. Эта новость и обрадовала, и встревожила короля. Он прекрасно понимал, что в рядах победителей нет самого главного для страны — единства.
Поэтому вчерашняя новость из Кабула была ожидаема, как утро после ночи. Уже на следующий день началась грызня между отрядами моджахедов. Не могут десятки племён жить мирно в отсутствии верховной власти. Верховная власть! Вот что может спасти разорённую несчастную страну.
Вечером у мраморного саркофага Нерона, что возле древней Кассиевой дороги, стоял невысокий молодой человек в больших чёрных очках. Круглое лицо и характерный разрез глаз вместе с густыми чёрными бровями и такими же усами выдавали в нём жителя Центральной Азии. Белую туристическую панаму мужчина надвинул на глаза и внимательно рассматривал редких в этот час прохожих. Завидев темно-зелёный фиат мужчина, проводил его взглядом, затем аккуратно свернул газету и сунул подмышку. Фиат проехал ещё метров 20, сдал назад и остановился как раз напротив древнего сооружения. Из машины ловко для своих лет выбрался лысый подтянутый пожилой сеньор в сером костюме. Большой нос выдавал азиатское происхождение. Это был Его Величество Мухаммед Захир-Шах. Он огляделся и, не заметив никого, кроме усатого в очках направился к нему.