Сальто назад
Шрифт:
У меня, дорогие братья, есть предложение. Посмотрите в сторону священных гор Ходжагара… Что вы там видите? Огромные изваяния [121] , возведённые идолопоклонниками. Мне кажется, что наступил день, когда надо воплотить чаянья мусульман долины Бамиана и снести порождения демонов с лица нашей страны. Меня лично, вид этих идолов просто оскорбляет. Это постоянное поношение Аллаху, мир ему! Великий Пророк Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует, будет счастлив, когда узнает, что этих болванов больше не существует. Аллаху акбар!
121
Речь идёт о знаменитых буддистских изваяниях, являвшихся самыми большими скульптурными изображениями на планете. В реальности разрушены Талибами в 2001 году
— Да! Правильно! Верно! — зал мечети взорвался радостными возгласами. Всем присутствующим вдруг показалось, что именно в этих истуканах и заключена злосчастная судьба народов Афганистана. — Взорвать! Уничтожить! Стереть в пыль!
Через две недели в главной кабульской мечети Ид-Гах состоялось первое заседание нового королевского совета. Совет решено было собрать именно в мечети, а не в старинном королевском дворце, так как требовалось подчеркнуть единство монарха, народа и Всевышнего.
На совете было провозглашено возвращение старого названия страны, старого флага, герба и гимна. Завершилось торжественное заседание выступлением Захир-Шаха перед многотысячной толпой кабульских жителей, собравшихся на огромной площади.
Король поднялся на специально построенный для этого случая помост. Пока он шёл, в его голове пронеслась картина недельной давности, до сих пор вызывающая слёзы умиления. Вдоль всей дороги от аэропорта, куда прибыл его самолёт, до отеля «Интерконтиненталь», что на восточной окраине города, стояли улыбающиеся, радующиеся люди. Они были бедно одеты, лица их были измождены, но на этих лицах читалось просветление. Это были самые счастливые минуты жизни короля. Рядом с ним была его добрая Хумайра, и старший сын Ахмад Хан с женой.
Король отстранил уверенной рукой телохранителя и вышел к микрофону.
— О, любимые дети мои, да дарует вам Аллах милость и благословение, — голос короля, возраст которого приближался к 80, вдруг обрёл стальную твёрдость. — Скоро завершится Хадж, мы будем ликовать и веселиться, прославляя Аллаха, на празднике Ид аль-Адха [122] , будем приносить в жертву барашков, и это будет первый праздник в возрождённой стране. Сегодня мы тоже будем праздновать. Это поистине великий день в истории нашей страны, да пошлёт нам Аллах милость и благословение. Окончился долгий путь в лабиринте заблуждений, куда столкнули нас происки шайтана. — Он на секунду сделал паузу, которая тот час же заполнилась радостными воплями толпы.
122
Известен у тюрок как Курбан-байрам
— Аллаху акбар! — призыв, усиленный микрофоном, разнёсся над головами огромной толпы. — Путь нам предстоит трудный, но, уповая на милость Аллаха, мы приложим колоссальные усилия, чтобы жизнь в нашей стране стала достойной предков наших, что завещали нам хранить Афганистан, во имя Аллаха милостивого и милосердного. Я обещаю вам, что Афганистан будет оплотом мира и добрососедства, нам нечего делить ни с кем из соседей, но мы не допустим больше вмешательства в наши дела никаких иноземцев, какие бы сладкие речи они не произносили.
В Москве, Вашингтоне, Исламабаде, Тегеране ответственные за политику на Среднем Востоке лица замерли в ожидании. Пока торжествовали только исламистские силы. Король ясно дал понять, что теперь для него Ислам — главная ценность, позволяющая цементировать отдельные племена в единую нацию. По всем городам и кишлакам страны имамы возносили хвалу Аллуху, за то, что вразумил короля Захир-Шаха и над всей страной к небесам летел грозный клич: — Аллаху акбар!
9 октября 1980 г. Москва. Здание ЦК КПСС на Старой площади. Заседание политбюро ЦК КПСС. Присутствуют: Брежнев, Тихонов, Суслов, Кириленко, Устинов, Пельше, Черненко, Федорчук, Гришин, Громыко, Кунаев, Щербицкий, Романов.
— Это что же такое творится! Это как следует понимать? — В голосе Суслова слышится нескрываемое возмущение. — Этак мы доиграемся, что в РСФСР Романовых пригласим для возрожде-е-е-ения и сохране-е-е-ения единства. — он нарочито издевательски растягивает слова.
Суслов наседает на председателя КГБ и острым носом, словно дятел долбит того, кажется, прямо в мозг.
— Михаил Андреевич, побойтесь бога, — Федорчук пытается успокоить разбушевавшегося старика. — Причём тут Романовы? Да, мы способствовали тому, чтобы Захир-Шах вернулся в страну. Да, в Афганистане снова монархический режим. Более того, он, в идеологическом смысле, значительно жёстче, чем был до 1973 года. Сейчас там всем заправляют муллы и имамы. Зато полностью исчезла опасность для нашей страны с этого направления. Афганцы теперь будут заниматься только своими проблемами, а их у них более чем достаточно. А для нас — сплошная экономия.
— Да, как вы можете такое говорить! — кипятится Суслов. — Это же верх политического цинизма. Это… это… не лезет ни в какие ворота! Политика пролетарской солидарности, пролетарского интернационализма должна проводиться безоговорочно! И бога тут упоминать совершенно не уместно!
Заслышав эмоциональные стенания Суслова, к ним неуклюже подошёл Генсек. Он был далеко не в лучшей форме, но старался «держать руку на пульсе».
— Ты… э-кхх… прав, Михаил, — с трудом прошамкал Леонид Ильич. — Про-лета-рска… а-кх-х солидар-ность…м-да … — Внезапно Брежнев заговорил достаточно разборчиво, наверное, протез встал в более удобное положение. — Только, Миша, нет пролетариев в этом долбанном Афганистане, а тамошние крестьяне готовы с оружием в руках от коммунистов отбиваться… С кем ты там хочешь солидарность разводить?
Суслов не ожидавший от старого идеалиста Брежнева такой отповеди, стушевался и постарался перевести разговор на другую тему.
— Тогда давайте поговорим о солидарности. Что председатель КГБ может рассказать нам о событиях в Польше, кроме того, что он доложил в докладе? Как КГБ проморгал появление в социалистической стране мелкобуржуазной «Солидарности»? Как получилось, что польский пролетариат почти поголовно поддерживает этих крикунов? Почему студенты польских университетов вдруг пошли на поводу «Свободной Польши»?
— А что в Польше? — пожал плечами Федорчук. — Дайте срок и всё там устаканится. В сентябре мы согласились, чтобы поляки Каню поставили Первым в ПОРП. Каня наш человек, он в КГБ воспитывался. У руля он только два месяца, поэтому пока о результате говорить преждевременно. Я думаю, что наладится там всё. После подписания Гданьского соглашения ситуация потихоньку нормализуется. Просто не надо торопиться. Деньги, благодаря нашему другу Саддаму, у нас теперь есть. В крайнем случае, если уж не справится Каня, подкинем полякам, пусть часть долгов погасят.