Сальвадор Дали
Шрифт:
Перед ними предстал спортивного вида мужчина, открытый, обладающий прекрасным чувством юмора, сразу вызывающий к себе расположение и очень красивый внешне. В его мастерской Элюар увидел работы, которые его просто ошеломили. Он сразу же разглядел в нем гения и, не откладывая, купил одну большую картину. Они провели в гостях у Макса, его жены Лy и их маленького сына неделю, которая показалась им чистейшей воды идиллией. Мужчины быстро прониклись взаимной симпатией: они вели себя друг с другом так, будто были братьями, и в четыре руки писали стихи. Гала, которую дружба с женщинами никогда не привлекала, всюду следовала за ними по пятам. Лу, жена Макса, вдруг обнаружила, что она выпадает из рождающегося у нее на глазах союза. Не нужно было обладать особой проницательностью,
Следующим летом семейства Тцара, Арпов, Эрнстов и Элюаров отправились в Тарренц [326] . Очень скоро Эрнст стал оставлять Лу с сыном дома, в арендованной ими квартире, а остальная их компания имела возможность наблюдать, как Макс Эрнст и Гала прогуливаются под ручку и целуются. Поль не только позволял им вести себя подобным образом, но еще и признался Мэтью Джозефсону [327] , одному из членов их маленькой группы: «Макса Эрнста я люблю гораздо больше, чем Галу...»
326
Тарренц — местечко в австрийской провинции Тироль.
327
Мэтью Джозефсон — американский писатель, публицист и историк.
Была ли его любовь к Максу Эрнсту настоящей? Он испытывал физическое влечение или его привлекала только общность интеллектуальных и эстетических пристрастий? Может быть, он открыл в себе гомосексуальные наклонности? Или просто был готов поделиться с каждым тем, что имел? Или нуждался в стимулирующем средстве для оживления интимных отношений с женой, уже не таких пылких, как поначалу? Как бы то ни было, он по-прежнему не сводил влюбленных глаз с Макса и Галы. В этой истории Макс вел себя с милой беззаботностью, Лу с определенной долей рассудительности, Поль с безграничным пониманием, Гала же была единственной, кому эта ситуация нравилась в тот момент меньше всего. По извечной российской привычке она драматизировала то, что, судя по всему, вполне устраивало обоих мужчин.
Когда в конце лета они готовились разъезжаться по домам, Поль уговорил Макса ехать с ними в Париж. Более того, он дал Максу свой паспорт, поскольку тому до сих пор был закрыт въезд во Францию!
Отец Поля подыскал для сына и невестки дом в одном из парижских пригородов. Днем Поль уезжал на работу в контору своего отца, оставляя Галу с Максом, которому с помощью Полана достал фальшивые документы. Это позволило Максу начать хоть как-то зарабатывать себе на жизнь. А вечерами он писал свои картины.
Для дадаистов это было время «урожайных снов». На этом поприще больше всех преуспел Деснос. Макс Эрнст написал картину «Встреча друзей», на которой мы видим самого Эрнста, Френкеля [328] , Полана, Перэ [329] , Бааргельда [330] , Супо, Арпа, Мориса, Элюара, Арагона, Бретона и Кирико. Следует отметить, что на ней не нашлось места для Тцары и Пикабии, но зато нашлось место для Галы, а также для Достоевского.
328
Теодор Френкель — французский поэт-дадаист и сюрреалист.
329
Бенджамин Перэ — французский поэт-сюрреалист.
330
Иоханнес Теодор Бааргельд (псевдоним, настоящее имя Альфред Грюневальд) (род. в 1927 г.) — создатель кёльнской группы дадаистов.
У Галы все чаще случались нервные срывы. Поль почти не бывал дома, мотался по ночным заведениям и закрытым клубам, пьянствовал, волочился за женщинами и сам себе был противен. Невозмутимый Макс все больше обживался в загородном доме Поля, он расписал там стены в соответствии со своими вкусами и натащил туда разного барахла, что приводило в восторг Галу, но исключало присутствие там Элюара.
А не служила ли Гала некой приманкой для привлечения к Элюару художников, картины которых они могли скупать по дешевке? Так, в 1923 году Элюар, Эрнст и Гала поехали в Рим для встречи с Кирико. Гала очаровала художника. В результате картины Кирико пополнили коллекцию Элюара и Галы.
В среде дадаистов назревал конфликт между Бретоном и Тцарой. Первый мечтал о более позитивной направленности их движения, второй — об усилении негативной составляющей концепции сюрреализма. Как-то, придя на одно из представлений Тцары, Бретон и его друзья освистали участников и практически сорвали спектакль. Это произвело эффект разорвавшейся бомбы и вылилось в ссору, разрыв стал неизбежным. Дело дошло до вызова полиции. Обе конфликтующие стороны получили повестки в суд. В следующем номере журнала «Литература» развернулась дискуссия вокруг слова «уходить». Видимо, Поль Элюар решил последовать этому «дадаистскому призыву»: 24 марта 1924 года он вдруг исчез, прихватив с собой отцовские деньги (он взял их из его письменного стола) и никому не сказав ни слова.
Гала не могла прийти в себя от изумления: ее бросили!
Она осталась без денег, с ребенком на руках, с любовником, привыкшим жить за счет ее мужа, со свекром и свекровью, отнюдь не горевшими желанием содержать парочку, повинную в бегстве их сына. Ко всему прочему, Бретон, Арагон и вся их компания потеряли к ней всякий интерес. Перед Галой захлопнулись все двери.
Но этот удар судьбы не смог ее сломить, а, наоборот, заставил мобилизоваться. Она взяла себя в руки и стойко перенесла свалившиеся на нее проблемы, продемонстрировав ту силу воли и даже жесткость, которые всегда будут вести ее по жизни.
Элюар обнаружился в Ницце. Слабовольный и неспособный раз и навсегда порвать с Галой, он сообщил ей о месте своего пребывания и попросил приехать к нему. Он собирался отправиться на Таити, и ему нужны были деньги. Жена получила доверенность на продажу некоторых ценностей и картин.
Бретон и его друзья объявили себя «сюрреалистами», это слово они позаимствовали у Аполлинера, оно фигурировало в качестве подзаголовка к его пьесе «Груди Тирезия».
В конце мая Поль написал Гале из Папеэте: «Ты единственное моё сокровище, я люблю только тебя. Я никого больше не люблю» и послал ей сто марок. Он скучал по ней даже в объятиях таитянок.
Гала готова была тут же броситься к нему, но ста марок было мало. Пришлось распродать по дешевке коллекцию картин, собранную Полем. Было продано восемь картин Кирико, двенадцать — Пикассо, две — Брака, три — Дерена, четыре — Хуана Гриса, три — Макса Эрнста и одна — Мари Лорансен [331] , плюс к этому она продала несколько предметов негритянского искусства, после чего отбыла в Сайгон, где в этот момент находился Поль.
Удивительно, но отправилась она в эту поездку в сопровождении... Макса Эрнста. А еще удивительнее, что в Сайгоне это трио вновь сплотилось. Поль вернулся домой. Он и Гала. Макс Эрнст остался в Юго-Восточной Азии еще на несколько недель.
331
Мари Лорансен (1885—1956) — французская художница, возлюбленная Гийома Аполлинера.