Сальватор
Шрифт:
– Здравствуй, приятель! – с улыбкой произнес Сальватор, протягивая ямщику свою тонкую руку аристократа. – Как поживает твой славный батюшка?
– Прекрасно, мсье Сальватор! – ответил ямщик. – Знай он, что это вы собрались в путешествие, он сам приехал бы сюда, несмотря на свои семьдесят шесть лет!
– Хорошо. Я как-нибудь на днях загляну к нему. Он по-прежнему живет на площади Бастилии?
– Черт побери! – с гордостью произнес ямщик. – Если кто-то и имеет право там жить, то только он!
– Да, ты прав, – сказал Сальватор. – Жить там – меньшее из того, чего заслужил человек, бравший эту крепость!
Затем сел в коляску рядом с уже устроившимся там Жюстеном.
– Ты тоже хочешь сесть к нам, Роланд? – спросил он у своей собаки.
Роланд замотал головой.
– Не хочешь? – продолжал Сальватор. – Ага, ты предпочитаешь пробежаться?.. Тогда вперед, Роланд!
– Куда едем, мсье Сальватор? – спросил ямщик.
– По дороге на Фонтенбло… Тише! Ты меня не знаешь!
– Не желая показаться нескромным, мсье Сальватор, поскольку я чувствую, что здесь кроется какая-то тайна, я все же хочу спросить, не скажете ли вы другу, куда надо ехать?
– Тебе скажу, мой маленький Бернар… В Кур-де-Франс.
– Вы там останетесь?
– На ночь.
– Хорошо. За вами никто следить не будет, это я вам обещаю!
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ничего. Это – мое дело, мсье Сальватор. Доверьтесь мне! Надо ли гнать?
– Нет, Бернар. Езжайте спокойно. Мы должны прибыть в Кур-де-Франс не раньше десяти.
– Ну, тогда поедем рысцой… Но мне не так хотелось бы вас прокатить, мсье Сальватор.
– А как, мой мальчик?
– Так, как я вез в 1815 году императора: пять лье в час.
А потом ямщик тихо добавил:
– А разве вы, мсье Сальватор, не наш император? Разве, когда вы скажете: «К оружию!», мы не вооружимся? А если скомандуете: «Вперед!», разве мы не пойдем?
– Ну, хватит, Бернар!.. – со смехом сказал Сальватор.
– Тсс… Молчу!.. Ба! Но разве друзья наших друзей не наши друзья? Ведь поскольку этот мсье с вами, он – наш друг!
И Бернар сделал масонский знак.
– Да, друг мой, я ваш друг, – ответил Жюстен. – Ты совершенно прав. И мне бы очень хотелось быть с вами в тот день, когда надо будет взяться за оружие и выступить!
– Видите, мсье Сальватор, все нормально! Нам остается только спеть:
Вперед, дети Отчизны!И, запев национальный гимн, ямщик стеганул лошадей.
Коляска сорвалась с места, подняв за собой облако пыли, позлащенная последними лучами солнца, коляска стала похожей на солнечную колесницу, спускающуюся с небес на землю.
Мы не станем рассказывать вам, о чем говорили сидевшие в коляске приятели в постепенно сгущавшейся вокруг них темноте. Сами понимаете, основной темой их разговора была надежда. Еще четыре часа, еще три, еще два, и они будут на вершине человеческого счастья, которая уже проступала из-за густых облаков и темных туманов.
Госпожа Корби и сестра Селестина были просто счастливы, узнав о предстоящих событиях и переменах. Глубоко набожные женщины надеялись, что Господь не оставит Жюстена в минуту опасности. А предстоящая разлука могла быть только временной, и они надеялись, что вскоре семья вновь сможет соединиться для того, чтобы больше никогда не покидать друг друга.
Таким образом все складывалось как нельзя лучше, и в предстоявших переменах все видели только несказанную радость и Божью благодать.
В Вильжюиф сделали короткую остановку для того, чтобы поменять лошадей. И вновь тронулись в путь.
Высунувшись из окошка коляски, Сальватор посмотрел на часы: была половина десятого.
Спустя час вдали стали видны очертания фонтанов Кур-де-Франс или, назовем их своими именами, фонтанов Жювизи. Это были большие фонтаны, украшенные трофеями и гениями на пьедесталах, – яркий образчик архитектурного стиля Людовика XV середины XVIII века.
Ямщик остановил лошадей, спрыгнул на землю и открыл дверцу.
– Приехали, мсье Сальватор, – сказал он.
– Как? Это ты, Бернар?
– Да, это я!
– Ты проехал два перегона?
– Конечно!
– Я думал, что это запрещено.
– Да разве есть что-нибудь, что запрещено для вас, мсье Сальватор?
– Но как же?..
– Вот как все произошло. Я подумал: «Мсье Сальватору предстоит какое-то благородное дело и ему нужен человек, который бы ничего не видел и ничего не слышал, но имел на всякий случай пару рук. И этот человек – я!» И тогда в Вильжюифе я сделал вот что: я сказал Пьеру Ланглюме, который должен был ехать с вами: «Слушай, друг мой, Пьер, у бедняги Жака Бернара есть зазноба у фонтанов Кур-де-Франс. Ты должен уступить ему место для того, чтобы он смог сказать пару слов своей подружке. А когда я вернусь, мы раздавим бутылочку. Идет?» Ланглюме согласился, мы ударили по рукам, и вот я здесь! А теперь, мсье Сальватор, скажите, ведь я не ошибся? Вот так-то! Мне придется проехать на пять лье больше. Но такой преданный своему делу ямщик, как я, от такого пустяка не умрет… Я ведь прав? А теперь я жду ваших приказаний! И если мне за вас разобьют физиономию, я перевяжу рожу платком и вам не о чем будет беспокоиться.
Сальватор протянул Жаку Бернару руку.
– Друг мой, – сказал он ему. – Не думаю, что ты мне сегодня понадобишься, но будь спокоен, если представится случай обратиться к тебе за помощью, я непременно это сделаю.
– Обещаете, мсье Сальватор?
– Обещаю.
– Отлично!.. Что я теперь должен делать?
– Проезжай вперед примерно сто пятьдесят шагов.
– А дальше?
– Остановись там.
Бернар взобрался на облучок и проехал сто пятьдесят шагов, остановился, спустился на землю и открыл дверцу.
Сальватор вышел из коляски и направился ко рву.
В двадцати метрах от него из темноты поднялся какой-то человек и сосчитал до четырех. Сальватор досчитал до восьми и пошел навстречу этому человеку.
Этим человеком был генерал Лебатар де Премон.
Сальватор подвел генерала к коляске и помог ему подняться в нее. Потом сел сам и сказал Бернару:
– В Шатильон!
– А куда именно в Шатильоне, хозяин?
– К таверне «Божья благодать».
– Знаем… Отведать индийских цыплят!