Сальватор
Шрифт:
– Кто такой этот Жюстен? – спросил генерал с живостью, которая указывала на то, что его очень заинтересовал рассказ Сальватора.
– Жюстен – это мой приятель. Жених этой девушки.
– Каким же образом можно было добыть мандат на его арест?
– Его обвинили в преступлении за его добрый поступок, генерал. Он обвинялся в том, что похитил найденную им девочку. Та забота, которой он окружал ее в течение девяти лет, была истолкована как содержание в заточении, а предполагавшаяся женитьба расценивалась как насилие. Подозревали, что девочка была из богатой семьи, а за это Уголовный кодекс предусматривает
– Но это же невозможно! – вскричал генерал.
– А разве мсье Сарранти не был приговорен к смерти за ограбление и убийство? – холодно возразил Сальватор.
Генерал поник головой.
– Несчастные времена, – прошептал он, – позорные времена!
– Следовательно, надо было ждать. И в этот момент, если я и колеблюсь в поисках доказательств невиновности мсье Сарранти, то лишь потому, что, если я приведу органы правосудия в этот замок и в этот парк, тот, кто высказал подобную угрозу, подумает, что я хочу отнять у него его добычу, и он в ослеплении выместит свою злобу на Жюстене.
– Но это значит, что в этот парк никак нельзя проникнуть?
– Можно. Я ведь там был.
– Коль скоро вы там были, туда может проникнуть и еще кто-то?
– Жюстен иногда навещает свою невесту.
– И они остаются чистыми?
– Они оба верят в Бога, и у них не могут появиться нехорошие мысли.
– Ладно. Но тогда почему же Жюстен не похитит, в свою очередь, эту девушку?
– А куда он сможет ее привести?
– Уехать из Франции.
Сальватор усмехнулся.
– Вы думаете, что Жюстен так же богат, как мсье де Вальженез, генерал. Но дело в том, что Жюстен всего лишь простой школьный учитель, который зарабатывает не более пяти франков в день и имеет на содержании мать и сестру.
– И у него нет друзей?
– У него есть два друга, которые готовы отдать за него жизнь.
– Кто же это?
– Мсье Мюллер и я.
– Ну, и?
– Мсье Мюллер – старик, учитель музыки, а я – простой комиссионер.
– Но, как глава венты, разве вы не располагаете значительными суммами денег?
– У меня есть чуть больше миллиона.
– И что же…
– Этот миллион мне не принадлежит, генерал. И я скорее позволю лучшему другу умереть с голода, нежели потрачу хоть один денье из этого миллиона для того, чтобы его спасти.
Генерал протянул Сальватору руку.
– Это правильно! – сказал он.
А затем добавил:
– Я предоставляю для нужд вашего друга сто тысяч франков. Этого хватит?
– Это вдвое больше, чем надо, генерал. Но…
– Что но?
– Меня сдерживает одно соображение: когда-то нам, безусловно, станет известно, кто является родителями этой девушки.
– И что дальше?
– Если ее родители окажутся людьми благородными, богатыми и влиятельными, не станут ли они преследовать Жюстена?
– Человека, подобравшего брошенную ими девочку! Того, кто вырастил ее, словно сестру, и спас ее от бесчестия!.. Этого еще не хватало!
– Слушайте, генерал, если бы ее отцом были вы и если бы во время вашего отсутствия ваше дитя подвергалось той опасности, которой подвергается невеста Жюстена, простили бы вы того человека, который, когда вас не было, так позаботился о судьбе вашей дочери?
– Я бы не только с радостью отдал ему руку моего ребенка, но и благословил бы его, как моего спасителя.
– Тогда, генерал, все в порядке. И если у меня и были последние сомнения, ваши слова их полностью устранили… Через восемь дней Жюстен и его невеста будут вне пределов Франции, а у нас будут развязаны руки, чтобы осмотреть парк и замок Вири.
Господин Лебатар де Премон сделал несколько шагов для того, чтобы выйти на освещенное луной место.
Сальватор проследовал за ним.
Дойдя до места, которое казалось ему подходящим, генерал вынул из кармана маленькую записную книжечку, написал карандашом на одной из ее страничек несколько слов, вырвал эту страничку и протянул ее Сальватору.
– Держите, мсье, – сказал он.
– Что это такое? – спросил Сальватор.
– То, что я вам и предлагал: чек на сто тысяч франков, которые можно получить в банке мсье де Моранда.
– Я ведь сказал вам, что и пятидесяти тысяч франков будет больше чем достаточно, генерал.
– Вы отчитаетесь передо мной за оставшуюся сумму, мсье. Но нельзя, чтобы в таком важном деле нас остановил какой-нибудь пустяк.
Сальватор кивнул.
Генерал несколько секунд глядел на него, а затем, протянув руку, сказал:
– Вашу руку, мсье!
Сальватор горячо сжал руку графа де Премона.
– Мы знакомы с вами не больше часа, мсье Сальватор, – сказал генерал с некоторым волнением в голосе. – Я не знаю, кто вы, но я в жизни многое видел, многое наблюдал, многое пережил. Я изучил лица всех типов и всех цветов и думаю, что знаю людей. Поэтому, мсье Сальватор, я и говорю вам, хотя слова – только слабое выражение моих мыслей, что вы – один из самых симпатичных людей, которых я встречал в моей жизни.
Таким было, как мы уже, помнится, говорили, впечатление, которое производило на всех людей красивое и доброе лицо нашего молодого героя. С первого же взгляда на него люди чувствовали какое-то непреодолимое влечение к нему. Он восхищал людей. И совесть, выбирая свое воплощение в человеческом лице, не могла найти более нежное и чувственное свое выражение.
Новые друзья снова пожали друг другу руки и, войдя под сень аллеи смоковниц, дошли до погребка, через который за час до этого вышли девятнадцать других заговорщиков.
Книга II
Глава XXXIII
Утро комиссионера
Через день, в семь часов утра Сальватор постучал в дверь дома Петрюса.
Молодой художник еще спал, видя сладкие сны, которые вились над его изголовьем. Вскочив с кровати, он открыл дверь и встретил Сальватора с распростертыми объятиями и полузакрытыми глазами.