Сальватор
Шрифт:
Сальватор и генерал Лебастар де Премон обменялись взглядом, понятным всем карбонариям.
— Вы правы, господин Жакаль, — заметил Сальватор. — И хотя ваш план — единственная причина беды, которая может нас постичь, я благодарю вас от имени всех членов братства, как присутствующих, так и тех, кого здесь нет.
Он обвел собравшихся взглядом и спросил:
— Может ли кто-нибудь предложить лучший план?
Никто не ответил.
Господин Жакаль тяжело вздохнул. Он действительно был в отчаянии.
Карбонарии в большинстве своем разделяли это отчаяние.
Один Сальватор сохранял свою непоколебимую ясность духа.
Как орел парит над облаками, так и он словно парил над людскими судьбами.
XXVIII
СРЕДСТВО НАЙДЕНО
После минутного затишья послышался будто спустившийся с высот голос Сальватора.
— А ведь такое средство есть, господин Жакаль.
— Ба! И какое же? — отозвался полицейский, похоже весьма удивленный тем, что существует средство, которое он не смог найти.
— Очень простое, именно поэтому вы его, вероятно, и не учли, — продолжал Сальватор.
— Говорите скорее! — воскликнул г-н Жакаль: ему больше, чем кому бы то ни было из присутствовавших, не терпелось услышать ответ Сальватора.
— Мне придется повторить, — сказал Сальватор. — Однако поскольку вы не поняли в первый раз, может быть, во второй поймете лучше?
Господин Жакаль слушал с удвоенным вниманием.
— Зачем я сегодня пришел к вам, господин Жакаль, перед тем как меня задержали?
— Вы положили мне на стол вещественные доказательства невиновности господина Сарранти. Вы уверяли, что это скелет мальчика, обнаруженный в саду ванврского особняка, принадлежащего некоему господину Жерару. Вы это имели в виду, не так ли?
— Совершенно верно, — подтвердил Сальватор. — А зачем я представил вам эти вещественные доказательства?
— Чтобы я доложил о них господину королевскому прокурору.
— Вы сделали это? — строго спросил молодой человек.
— Клянусь вам, господин Сальватор, — поспешил ответить г-н Жакаль проникновенным тоном, — что я как раз собирался к его величеству в Сен-Клу с намерением поговорить с находившимся там господином министром юстиции о вещественных доказательствах, которые вы мне представили.
— Покороче, пожалуйста, у нас мало времени. Вы этого не сделали?
— Нет, меня арестовали по дороге в Сен-Клу, — ответил г-н Жакаль.
— То, что вы не сделали в одиночку, мы сделаем вместе.
— Не понимаю вас, господин Сальватор.
— Вы отправитесь со мной к королевскому прокурору и изложите ему все факты так, как вы их понимаете.
Как бы ни был, казалось, заинтересован г-н Жакаль в таком решении, он отнюдь не схватился за него обеими руками, как рассчитывал Сальватор.
— Ну что ж, я готов, — с безразличием ответил полицейский, покачав головой с видом человека, нисколько не верящего в успех того, что он собирается сделать.
— Кажется, вы не разделяете моего мнения, — заметил Сальватор. — Вы против моего плана?
— Решительно против, — ответил г-н Жакаль.
— Изложите свои соображения.
— Даже если мы представим господину королевскому прокурору самые неопровержимые доказательства невиновности господина Сарранти, приговор суда присяжных, не подлежащий отмене по нашим законам, останется в силе. Как бы ясны ни казались доказательства, господина Сарранти не выпустят на свободу. Ведь придется начинать новое расследование, затевать новое разбирательство в суде. Тем временем он по-прежнему будет оставаться в тюрьме. Процесс может длиться сколь угодно долго: год, два, десять лет… Он может никогда не кончиться, если кто-либо в этом заинтересован. Предположим, что господину Сарранти это надоело. Он теряет мужество, впадает в глубокую апатию, некоторое время воюет со сплином. Наконец однажды ему приходит в голову покончить с собой.
Господин Жакаль замолчал, желая оценить произведенное его словами действие: все сто слушателей разом вздрогнули, будто от электрического разряда.
Господин Жакаль и сам не на шутку испугался, что его доводы послужили причиной такого волнения. Он подумал, что это нежелательно, так как может обратить гнев собравшихся против него самого, а потому торопливо прибавил:
— Заметьте, господин Сальватор, и объясните этим господам, что я лишь средство, лишь колесико в этой машине. Я получаю импульс, а не даю его. Я не командую, а исполняю приказы. Мне говорят: «Делайте» — и я повинуюсь.
— Продолжайте, сударь, продолжайте. Мы не сердимся на вас, а, напротив, благодарим за то, что вы нас просветили.
Вероятно, слова Сальватора придали г-ну Жакалю мужества.
— Как я вам говорил, — продолжал он, — даже если в один прекрасный день процесс подойдет к концу, то утренние газеты, вполне возможно, сообщат, что тюремщик Консьержери, войдя в камеру господина Сарранти, обнаружил пленника повешенным, как Туссен-Лувертюра, или удавленным, как Пишегрю. Ведь вы отлично понимаете, — с путающей наивностью прибавил г-н Жакаль, — что, когда за дело берется правительство, оно не останавливается из-за пустяков.
— Довольно!.. — с мрачным видом остановил его Сальватор. — Вы правы, господин Жакаль, это не выход. К счастью, — тут же прибавил он, — отказываясь от этого способа, как и от предложения генерала Лебастара де Премона, я нашел третий и, как мне кажется, более удачный выход, чем два предыдущих.
Собравшиеся вздохнули с облегчением.
— Представляю вам его на обсуждение, — продолжал Сальватор.
Все насторожились и затаили дыхание. Не стоит и говорить, что г-н Жакаль приготовился слушать Сальватора с не меньшим вниманием, чем все остальные.
— Как вы не теряли времени даром после ареста господина Сарранти, — проговорил Сальватор, глядя на г-на Жакаля, — так же не терял времени и я. Пытаясь предвосхитить то, что происходит сейчас, я около трех месяцев назад составил план, который хочу вам изложить.
— Вы не можете себе представить, с каким интересом я вас слушаю, — сказал г-н Жакаль.
Сальватор едва заметно усмехнулся.
— Вы знаете Консьержери как свои пять пальцев, не так ли, господин Жакаль? — продолжал он.