Салют из тринадцати орудий
Шрифт:
Но Ву Хань собирается востребовать важный долг, так что в течение недели сумма наберется. Тем временем Ли Лян так организовал доступные средства, что в распоряжении доктора Мэтьюрина имеется одна восьмая суммы в пагодах и три четверти в риксдалерах и лянах — серебро в этих краях больше в ходу, нежели золото. Это, добавил он, гоняя туда-сюда косточки счет с невероятной скоростью, представляет определенную долю цехинов, дукатов, гиней, луидоров и иоганнесов, размещенных у Шао Яна.
Числа Стивен пропустил мимо ушей, но вид он сохранял внимательный. По завершении подсчетов он признал:
— Очень хорошо. Возможно, мне довольно скоро
Ли Лян кивнул. Ву Хань неизбежно стал его партнером в равных долях — сделка слишком крупная для них по отдельности. Но Ву Хань — душа осмотрительности, он молчалив, как легендарный Мо.
— А не обслуживает ли он французскую миссию?
— Едва ли. Они присылали немного денег для обмена на яванские гульдены для повседневных покупок. Но единственная связь — между клерком Ву Ханя из Пондичерри и одним из людей миссии, тоже родом из французской Индии.
— Тогда будьте любезны, дайте знать Ву Ханю и его клерку из Пондичерри, что меня заинтересовали бы любые сведения о французах, которые можно должны образом заполучить — списки имен и так далее — и я готов платить за них. Но вы не хуже меня понимаете, что в таких вещах главное — секретность.
Ли Лян был полностью в этом убежден. Многие его дела также носили совершенно конфиденциальный характер. Возможно, в будущем доктору Мэтьюрину захочется приходить сюда через дверь, прямо названную «Осторожность», позади хижины, в котором он и его жалкая семья влачат свое существование. Он провел Стивена через еще один двор, окруженный верандами. С балок некоторых из них свисали совершенно потрясающие орхидеи, а стройные молодые женщины с перевязанными ступнями быстро исчезали из виду. Еще один двор, огражденный высокой стеной с закругленным выступом и смотровым окном над низенькой железной дверью. С другой стороны оказался дорога, точнее даже тропинка, блуждающая по берегу заброшенного канала.
Стивен блуждал вместе с ней. У него имелся запас времени перед назначенной встречей с ван Бюреном, и он внимательнее обычного разглядывал орхидеи на деревьях вдоль воды и в промежутках между ними, все это исключительное разнообразие цветов и растительности. Он собрал образцы тех, которых не помнил по саду Раффлза или гербариям, а также поймал несколько жуков для сэра Джозефа. Некоторых из них он не смог даже отнести к определенному семейству, настолько они далеко отстояли от известных ему. К дверям дома ван Бюрена он подошел слегка нагруженным, но в этом доме ноша подобного рода принималась как должное. Госпожа ван Бюрен забрала у него цветы, а ее муж принес банки для насекомых.
— Займемся внутренностями немедленно? — поинтересовался он. — Я специально для вас отложил селезенку.
— Вы очень добры, — ответил Стивен. — Буду рад этому превыше всего.
Они медленно шли через огороженный участок (ван Бюрен страдал косолапостью) к препараторской, где предстояло вскрыть жирного тапира. Ворота сада оказались открытыми. Когда они проходили мимо, ван Бюрен заметил:
— Если будете ими пользоваться, когда окажете мне честь, навестив меня, это сэкономит время, особенно ночью, когда дом заперт и сторож считает всех посетителей ворами. А время нужно беречь — в этом климате образцы долго не сохраняются. Тапиры в особенности - разлагаются, будто макрель, пусть подобное сложно представить.
Его
— Вы когда-нибудь анатомировали орангутана? — поинтересовался Стивен.
— Только однажды. Его селезенка на полке с человеческими экземплярами — прискорбно скромная коллекция. Очень сложно раздобыть в этой стране труп действительно в хорошем состоянии. Только разве иногда попадется случайный прелюбодей.
— Но разве адюльтер, незаконный половой акт, пусть даже им тяжко злоупотребляют, может серьезно повлиять на селезенку человека?
— Повлияет в Пуло Прабанге, уважаемый коллега. Невоздержанного человека перчат, то есть надевают ему на голову маленький мешок, а точнее сумку с перцем, связывают ему руки и отдают пострадавшей семье и их друзьям. Они образуют круг и бьют по мешку палками, чтобы перец внутри летал. Это его убивает, а я получаю труп, но продолжительные и повторяющиеся конвульсии, предшествующие смерти, совершенно неожиданно нарушают работу селезенки. Ее соки так изменяются, что для сравнения она бесполезна, и вовсе не поддерживает мою теорию.
— А селезенка человекообразных обезьян сильно отличается от наших? — после паузы спросил Стивен.
— Примечательно мало. Почечное вдавление на тыльной грани... но я вам покажу обе, не называя их, и вы сами определите.
— Хотелось бы мне понаблюдать за орангутаном.
— Увы, их здесь очень мало. Меня это очень разочаровало. Они едят ценные дурианы, и за это их истребляют.
— Как это ни абсурдно, но дуриан я тоже не видел.
— Что ж, мое дерево летучих мышей — как раз дуриан. Давайте покажу его.
Они прошли в дальний конец сада, где за бамбуковым заборчиком росло высокое дерево.
— Вот мои летучие мыши, — заметил ван Бюрен, указывая на скопление темных, почти черных существ длиной около фута, висящих вниз головами и обернувших вокруг себя крылья.
— Когда солнце достигнет дальних деревьев, они начнут пищать и верещать, а потом улетят в сад султана и обдерут его фруктовые деревья, если о них не позаботится охрана.
— А разве ваши дурианы они не едят?
— Господи, конечно нет. Сейчас найду один, если получится.
Ван Бюрен переступил через низкую изгородь, взял длинный, раздвоенный на конце шест и, подняв взгляд вверх, начал тыкать им среди листвы. Летучие мыши задергались и зло заворчали. Парочка описала круг и уселась повыше. Размах их крыльев достигал пяти футов.
— Некоторые люди их едят, — заметил ван Бюрен, а потом крикнул: — Берегись!
Дуриан упал с громким стуком — размером и формой как кокос, но плотно покрытый крепкими шипами.
— Кожура слишком толстая для питающихся фруктами летучих мышей, — рассказал ван Бюрен, открывая фрукт, — не говоря уж о шипах. Гадкие шипы. Было у меня несколько пациентов с опасными рваными ранами — им на головы упал дуриан. А вот орангутаны вскрывают их, не обращая внимания на шипы, плотную кожицу и все такое. Рад сказать, что этот вполне поспел. Пожалуйста, попробуйте кусочек.