Сам-семьсот, или Повесть о трех фантазерах
Шрифт:
— Не дергайся, дай подумать! Кажется, есть выход. Забыли мы про одно полюшко. С пятачок оно правда, но для опыта, я думаю, сойдет. Это вот где: за речкой, у самого болота…
— А я и не знал, что за речкой есть поле! — удивился Прометеев и принес из комнаты схему, на которой были изображены все клюквинские поля. — Вот и здесь его не нарисовали!
— Все правильно, — кивнул Иван Алексеич. — Когда рисовали эту схему, оно уже считалось выбывшим из севооборота. С прошлой весны, как мост через речку снесло паводком, на тот берег можно попасть только вброд.
— А мы его засеем! — воспрял духом Прометеев и, поставив на схеме кружок, в том месте, куда ткнул пальцем Иван Алексеич, написал мелкими печатными буквами: «Опытное поле».
Тут же они с Иваном Алексеичем договорились, что съездят завтра туда на тракторе и на месте обсудят, как лучше подготовить это полюшко к посеву богатырской ржи.
— Я тоже хочу поехать! — затрясся от нетерпения Ромка.
— Тебе в школу завтра! — напомнил ему Иван Алексеич.
Глава ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
в которой Слава подключается к операции «Сам-семьсот»
— Гляди, что у меня есть! — Ромка достал из портфеля тетрадку, а из тетрадки — вдвое сложенный лист, развернул его и показал Славе перерисованную схему клюквинских угодий.
На схеме были обозначены леса, дороги, речка, болота. А среди лесов — причудливые, заштрихованные коричневым карандашом фигурки полей. Одно поле смахивало на сапог, другое — на штаны. Клюквинцы их так и называли: «Сапог», «Штаны». Были тут еще «Сковородка», «Лисий хвост», свои «Альпы».
— А вот наша Клюквина! — показал Ромка на россыпь черных квадратиков и прямоугольничков. — А вот эта дорога — из Бородинского. По которой я в школу хожу. А тут, за речкой, — наше опытное поле. Завтра мы с Борисом Васильичем посеем на нем богатырскую рожь!
— А вот это что? — Слава ткнул пальцем в голубой полумесяц в самом верху схемы.
— Так Озеро же! — сказал Ромка. — Самый его краешек.
— Так близко? — удивился Слава.
И правда: от «Опытного поля» только перейти через болото, и тут прямо тебе берег Озера. На отцовском «уазике» в гости к бабе Вере и деду Кириллу целый час надо ехать.
— А Озеро видно с вашего опытного поля? — спросил Слава.
Ромка не хотел врать, ведь он на опытном поле еще ни разу не бывал и не мог знать, что видно оттуда, а что нет.
— Если хочешь, — предложил он Славе, — поехали завтра с нами туда. Сам и посмотришь. На лошади поедем! А речку будем вброд переходить!..
Слава подумал: завтра воскресенье, в школу не надо. И согласился.
Глава ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ
в которой Прометеев и Ромка осуществляют задуманное, а Иван Алексеич и Слава им помогают
Серая в яблоках кобыла весело помахивала хвостом. Тележку потряхивало на неровной дороге. В тележке на мешках с семенами сидели Слава и Ромка, а Прометеев с вожжами в руках пристроился на передке. Дорога то ныряла в густой и мрачный еловый лес, то выбегала на залитое солнцем поле.
Ребята сверяли маршрут
Потом поднялись на пологую горку, пересекли широкое ровное поле, «Сковородку», а дальше дорога на схеме обрывалась, хотя на самом деле она шла дальше, в лес, и скоро опять выбежала к пашне. Земля на этой пашне была вся в крупных комьях, а кое-где даже вздымалась гребнями, как волны в море. На обочине в траве в одном месте кто-то рассыпал зерно.
Поле это принадлежало соседнему совхозу «Пламя».
Прометеев остановил лошадь, сошел на дорогу и собрал на ладонь немного рассыпанных семян.
— Вот это неожиданность! — удивился он. — Оказывается, соседи нас опередили: тоже рожь с ячменем посеяли, — и показал ребятам семена на ладони. — Выходит, не мы одни решили богатырскую рожь вырастить.
— А почему поле у них такое неровное? — спросил Ромка.
— Не для себя, видно, старались, — пожал плечами Прометеев.
Покатили дальше. Еще немного, и очутились в низинке, по которой протекала неширокая речка. Следы тракторных колес, «в елочку», уходили прямо в воду Прометеев снял сапоги, закатал штанины выше колен, взял лошадь под уздцы и повел ее за собой через речку. А ребята как сидели в тележке на мешках с семенами, так и остались сидеть.
На том берегу снова выбрались на дорогу. По одну ее сторону стеной стоял лес, а по другую тянулось болото. Оно тянулось до самого горизонта, и там блестела полоска воды.
В одном месте лес отступал от дороги. Сюда и свернул Прометеев.
— Вот и наше опытное поле! — объявил он ребятам.
— Это?.. — Ромка явно был разочарован.
Уж больно неряшливым выглядело опытное поле. Каким-то необихоженным, даже замусоренным, хоть бери веник и подметай.
— Это не мусор, — сказал Прометеев ребятам. — Это остатки прошлогодних растений. Обычно их запахивают плугом в глубину, вместе с верхним, самым плодородным слоем почвы. Поэтому распаханное поле и кажется чистым. Здесь же землю не пахали, а хорошо разрыхлили дисковыми боронами. После такой обработки плодородный слой остался наверху.
— Это вы так придумали? — спросил Ромка.
— Нет, не я, — засмеялся Прометеев. — Во многих хозяйствах уже давно применяют такую поверхностную обработку. И те крестьяне, которые в старину получали урожай сам-семьсот, тоже бросали семена в непаханую землю.
Тогда Ромка спросил про поле совхоза «Пламя», которое они только что видели:
— Его тоже специально для богатырской ржи обрабатывали?
— Нет, — сказал Прометеев, — то поле просто плохо обработали. Если уж не пахать, так не пахать. А если пашешь, то надо пахать хорошо. Любое дело надо хорошо делать.