Сама себе хозяйка
Шрифт:
Я вяло подумала, что если вдруг пойду замуж, то, наверное, в черном. Никакой непорочности во мне больше нет. И крови не прольется, разве что я Асуру спину расцарапаю во время брачной ночи. Никого другого я своим мужем представить не могла.
— Красное шей. Ты южанка и он южанин. Так привычнее. А белое на брачную ночь приготовь.
— И верно! — Аглая просияла. — Скажи, это ведь не страшно? Я на тебя с Асуром смотрю и понимаю: не может это самое быть отвратительным, верно? Иначе б ты не улыбалась, не радовалась так каждому вашему дню?
— Не страшно, — я стиснула кулаки так сильно, что ногти впились в мякоть ладоней. Только бы не завыть! — Но от мужчины многое зависит. Если он терпелив и нежен, то его жене хорошо будет.
— Я буду этого ждать!
Все, мои нервы не выдержали. Я вскочила с кровати, фальшиво улыбнулась и громко сказала:
— За обедом сбегаю. Ты пока отдыхай. Вещи разбери с дороги.
— Давай я с тобой схожу?
— Не нужно. Я недолго. Подышу, мне полезно.
Натянула пальто прямо на домашнее платье, замоталась в шаль, сунула ноги в валенки (так было быстрее) и вылетела на лестницу. Убедилась, что дверь плотно закрыта, упала на ступеньки и сдавленно завыла в коленки. Он не пришёл! Он больше меня не любит! Аглая выйдет замуж, ее сразу позвали, а я так и останусь одна до самой смерти! Переживу, конечно, но как же больно!
— Ты чего на лестнице сидишь? Простудишься ведь, а мне тебя лечить потом. Или твой коварный план в этом и заключается?
Я подняла зареванное лицо:
— Асур?
— А кто ж ещё? Мил, ты плачешь? Что случилось? Тебя кто-то обидел?
Асур мгновенно меня поднял, с тревогой вглядываясь в лицо. Он стоял на ступеньку ниже меня, и наши лица были на одном уровне. Я уткнулась носом в его ухо и выдохнула:
— Ты пришёл.
— Конечно, я пришёл. Как я мог не прийти?
— Я думала… думала, что ты меня бросил! — честно выпалила я.
— Вот просто взял и бросил? Разве ты перчатка? Солнце мое, ну ка погляди на меня! — он пальцем приподнял мой подбородок. — С чего ты такую глупость придумала?
— Ты не приходил, а твой отец сказал, что все равно не позволит…
— Во-первых, я — не мой отец. Я мужчина и сам решаю, с кем мне быть. Его я спрашивать буду в последнюю очередь, должна бы уже понять. А во-вторых, моя недоверчивая, я никогда не сбежал бы без объяснений. Это подло и трусливо, а я не подлец и не трус. И мне сейчас впору оскорбиться твоими словами.
— Ты не приходил! — возмутилась я. — Что мне нужно было думать?
— То, что после Излома года больницы переполнены? — как-то даже насмешливо спросил Асур. — Что мне передохнуть некогда? Переломы, ожоги, обморожения, отравления… хоть запрещай эти праздники.
— Мог бы и маякнуть как-то, — проворчала я, успокаиваясь.
Это ещё не конец. У меня осталось время. Как минимум четыре месяца…
— Мяукнуть? — повторил он в недоумении. — Я что, кот?
— Маякнуть.
— Мая… что? А, от слова «маяк». Это ваше южное наречие, да? Впервые слышу. Мог бы, — он вздохнул и снова прижал меня к себе. — Обязан был хотя бы записку послать с мальчишкой. Но забыл. Помнил, думал об этом… а потом меня отвлекали. Прости.
— Прощаю, — я потерлась об него, словно кошка. — Мне в булочную надо. Сходишь со мной?
— Я уже все принес. Пирог с мясом, молоко, вафли еще твои любимые. Пошли?
— Ага. Аглая тебе будет рада.
— Она уже приехала, да? — в его голосе прозвучало явное разочарование.
— У тебя совершенно пустой резерв, — догадалась я.
— Я просто очень соскучился.
Я задумчиво прикусила губу. У меня все ещё был ключ от каморки Рейны. Пустой, не считая сломанной мебели.
Я потянула Асура за собой, открыла дверь и втолкнула его внутрь.
— Ты что задумала?
— Я тоже соскучилась.
Стянула с него пальто, бросила на трехногий стул. Свое кинула туда же. Принялась отстегивать чулки.
— Мил, это как-то…
— Ты не хочешь? — пальцы заледенели, сердце болезненно заколотилось где-то в горле.
— Хочу, конечно, как я могу не хотеть?
Его руки обхватили меня за талию, аккуратно разворачивая. Губы коснулись шеи.
— Руками на стол обопрись.
Я послушалась. Асур не стал заморачиваться с раздеванием, просто закинул мне на плечи тяжелую юбку. Первое же движение бедер опалило как огнем. Я тихо застонала, прогибаясь.
— Молчи, услышат.
Всхлипнула, цепляясь пальцами за край столешницы. Одна его рука притянула меня еще ближе, другая легла на губы. Снова мощный, глубокий толчок. Я мычу ему в ладонь беспомощно. Смешок в волосы и крепкие зубы, ухватившие кончик уха. Пальцы, скользнувшие вниз по животу.
Вот уж не ожидала, что заманив его сюда, я сама окажусь жертвой! Он теперь двигался очень медленно, дразнил меня зубами и пальцами, подводил к краю и застывал, а я билась, мычала и подавалась бедрами ему навстречу. Как у него это получается? Почему мне каждый раз сносит башню в его руках?
— Все, я больше не могу, — хрипло шепнул Асур, и этих слов оказалось достаточно. Мгновенно закружилась голова, вспыхнули искры под плотно закрытыми веками, тело изогнулось немыслимой дугой. Я молча закричала, а он сжал меня сильно-сильно, выдыхая.
21-2
Асур
Когда отец сказал, что Милана ему не пара, целитель разозлился. Семья уже выбрала для Асура невесту, Матильду Славич. Хороший, древний род, пусть и не княжеский, но близкий к государю и славящийся сильными магами, среди которых были и целители. Против Матильды Асур ничего не имел, она была хорошенькой девочкой с темными вьющимися волосами и и круглым личиком, красиво танцевала, неплохо пела и играла на нескольких музыкальных инструментах. Умела вести хозяйство и командовать слугами. А что еще приятнее, она была единственным ребенком в семье и за нее давали неплохое приданое.
Матильда Асуру даже нравилась. А вот тот факт, что кто-то, пусть даже старший в роду, распоряжался его жизнью — не нравился. Может быть, у них с Матильдой даже что-то получилось бы, если бы их так решительно не сталкивали друг с другом.
По сравнению с Матильдой, Милана, разумеется, была не так уж и прекрасна. У нее не было должного воспитания, она могла ругаться, не умела толком готовить, носила безобразную одежду и совершенно не уважала старших. Это приводило Асура в восторг. Она была настоящая, живая.