Сама себе хозяйка
Шрифт:
— Я послан вам на помощь небесами!
— Эко вы завернули! Что, батюшка ваш уже скончался? Или изобрел-таки летательный аппарат?
— А вы весьма противная барышня, вам уже говорили?
— Спасибо, сегодня еще нет. Так вы крутить будете? Если нет — проваливайте к чертям.
— Уже кручу.
Он и в самом деле пробрался сквозь доски и налег на рычаг. Механизм заработал, зеркала пришли в движение.
— Стоп! Вижу заминку металла! — крикнула я. — Какой криворукий осел это ковал, интересно мне знать?
И принялась “счищать” лишнее с шестерни величиной с мою голову. Ага, вот тут вмятина, сюда лишний металл и направлю.
— А мне еще крутить?
— Отдыхайте. Это надолго. Я ювелир, а не кузнец, уж простите.
Через полчаса работы я поняла, что обработка огромной поковки магической “пилочкой для ногтей” обходится мне слишком дорого. Начала кружиться голова, пересохло во рту. Нужно спускаться.
В глазах потемнело, я нащупала снизу доску, еще одну, зацепилась подолом за какой-то гвоздь, дернулась… и вспотевшие пальцы вдруг соскользнули.
— А-а-а!
— Поймал!
Лететь было недалеко, да и Симеон Озеров оказался проворнее, чем я ожидала. Поймал меня… можно сказать, в свои объятия. И мне это даже понравилось. Он огромный как медведь, я ему до середины груди. А какие могучие у него руки!
— Подглядывание за барышнями на верхотуре имеет неоспоримые преимущества, — заявил этот чурбан, аккуратно ставя меня на ноги. — Что, перебор? Ювелирша с такой махиной будет копаться год, а то и больше.
— Я вашему батюшке так и сказала, — ответила я, усаживаясь прямо на землю и притягивая к себе сумку, куда я утром положила бутылку с медовым сбитнем. — Но разве ж он слушал?
— С батюшкой все ясно, — усмехнулся Симеон, плюхаясь рядом. — У него желание меня обженить. Данька уже попался вон.
— Это на мне, что ли? — хмыкнула я. — Так у меня есть уже жених. Не для вашей корзинки эта ягодка созрела.
— Э-э-э… где-то я это уже слышал, — почесал заросший светлой щетиной подбородок парень.
— Напомнить? На постоялом дворе Тамира Верьева.
— Подавальщица, что ли? Ну точно, я еще подумал, что эту зад… спину где-то видел уже. А ты похорошела.
— А мы уже на ты?
— Так старые знакомцы, — широко ухмыльнулся Симеон и выхватил у меня бутылку. Хлебнул. Закашлялся. — Что за дрянь? Почему так сладко?
— Так я маг, мне нужно силы восстанавливать.
— Ты что, других способов не знаешь?
Я закатила глаза. А еще княжич! Мог бы быть повежливее. И без тупых подкатов.
— Мда. Вот твоя работа — это из пушки по воробьям, — сообщил Симеон очевидное.
— Что ты мне говоришь? Князю вон скажи.
— Я попробую, но за результат не ручаюсь. Знакомиться-то будем? Давай заново начнем, по-хорошему. Я Симеон, можно просто Сёма.
— Милана.
— О! Красивое имя. Милая. Милочка. Милашка.
— Сема, то, что я ювелир, не значит, что я не могу дать в морду.
— Тю! Напугала ежика… Бьет — значит, любит, слышала поговорку?
Я тяжко вздохнула. А можно мне другого помощника?
— Сема, я серьезно. У меня есть жених, я его люблю. Тебя как мужчину я не воспринимаю совершенно, — я попыталась поговорить серьезно. — Давай мы как-то решим, что я не милочка, не милашка, а Милана. Можно Милка. Все.
— Ладно, не злись. Ты все, закончила?
— Нет, сейчас отдохну и снова полезу. Иначе от князя не отвяжешься. Чем быстрее я эту дрянь отрегулирую…
— Тем быстрее он тебе другую работу найдет, — пожал плечами парень. — Ты как вообще в это форменное рабство вляпалась? С отцом так нельзя, дай ему палец, он не просто руку откусит, он тебя целиком заглотит.
— Я его должница вроде как.
— Сочувствую. На будущее — никогда и ни за что не бери у моего отца в долг. И даже подарков не принимай, ясно?
— Я уже поняла. Но спасибо за добрый совет. Жаль, что поздно.
Я молча допила свой сбитень и поднялась. Отряхнула юбку, пролезла под доской. Больше наверх не хочу, грохнусь ведь снова. Снизу пока попробую. И на самых маленьких детальках.
— Крутить, что ли?
— Крути.
И снова: найти, где металл цепляется за металл, сгладить, излишек плюхнуть куда-нибудь… да хоть в ближайший гвоздь. Снять, плюхнуть, крутить, снять-плюхнуть-крутить…
— А ну, маленькая, заканчивай, у тебя уже губы синие, — командует Семка и едва ли не силой оттаскивает меня от механизма. — Ты тут помереть вздумала? Не позволю! Теперь понятно, зачем меня приставили. Сама ты до магического выгорания наработаешься!
Он почти силой впихнул мне в руки кусок хлеба с мясом — и где только взял? А потом усадил меня в бричку и повез домой, постоянно оглядываясь — не померла ли я там ненароком? А мне было хорошо. Ничего не чувствовала: ни тоски, ни тревог, ни желаний. Только усталость настолько сильную, что и руки, и ноги мои спеленала, будто тяжелым одеялом. И в голове блаженный туман. Не осталось ни обид на судьбу, ни гнева на Озерова.
Глава 26. Красная лента
Организм у меня был к работе привыкший, поэтому я утром проснулась бодрая и полная сил. Ну как утром — солнце высоко было. И в доме так чисто, как только возможно при общей степени запущенности. На минутку стало стыдно: Аглая одна тут все намывала.
На столе записка: “Ушла к портнихе, завтрак в печке”. Все же повезло мне с сестрой! Заботливая она. Я быстро перекусила кашей, оделась потеплее… А потом подумала: да какого черта? В юбке больше не полезу наверх, куплю штаны мужские. Пусть потом хоть утыкаются в меня пальцами, пусть хоть что за спиной говорят, а убиться раньше времени от того, что я зацепилось за что-то подолом, ну, или сесть в тюрьму за жестокое избиение княжича Озерова я не хотела.
Да и деньги, в конце концов, у меня были. Довольно, наэкономилась уже. Второй раз я такой потери не перенесу, лучше потрачу с пользой.