Сама себе хозяйка
Шрифт:
— Не смертельные, — успокоил он меня. — Но хорошего мало. Представь, что будет с человеком, который пользуется какой-то повседневной вещи, а на ней обратно поставлено заклинание от чесотки? Или от почечуя? Или вовсе от сердечной недостаточности?
— И много было таких опасных штук?
— Две или три. Но для тюрьмы и этого достаточно. Только, барышни, это не для широкой публики сведения. Впрочем, если вы кому-то расскажете — ваши проблемы будут. У нас народ такой, Миланке потом все припомнят.
Я побарабанила пальцами по столу. Получается, то, что мой отец обвинялся в убийстве — не самая большая проблема. Запрещенная магия даже опаснее.
— Собственно, дело до сих пор не закрыто, — спокойно сообщил Ратмир. — Неизвестно, какие артефакты ушли в продажу. Записей, как вы понимаете, Матвей не оставил, предусмотрительный. И все смерти от болезней и самоубийства теперь проверяются на предмет воздействия. Ну и скорее всего, вся эта история с убийством была подстроена. Не тот человек был Ковальчик, чтобы топором размахивать. Если б он захотел кого-то убить, он бы сделал это куда изящнее.
Легче мне не стало. Судить отца я не могла. Кто знает, какие у него были мотивы. К тому же мне проще было считать его лишь инструментом. Ну, или оружейником. Он делал ножи, а уж как-там покупатель этот нож использовал — на его совести.
— Знаете, я кроме как с серебром, теперь ни с чем больше работать не буду, — тихо сказала сестра. — Так спокойнее.
— Вывод неправильный, барышня Аглая. Вам нужно учиться. И не нарушать закон. Этого достаточно для спокойной жизни.
Глава 29. Женихи
Домой мы возвращались в молчании. Отказались от экипажа, побрели пешком. Хотелось отдышаться. Мне было тошно и противно. Хорошо еще, что это был не совсем мой отец. Возможно, во мне его кровь, но душа у меня из другого мира, где я никогда в сомнительные мероприятия не лезла. Да что уж там, я даже на выборы не ходила!
— Знаешь, — сказала Аглая. — Лучше бы нам с тобой молчать обо всем об этом. Представь, что будет, если Святогор Велеславович узнает про обратные артефакты.
Я содрогнулась. Да уж, князь непременно в это дело по уши влезет, а ведь у него полный комплект мастеров имеется — и артефактор, и ювелир. Потом ведь ввек не отвяжемся.
— И ты все равно замуж за Данила собираешься? — спросила я сестру. — Даже зная, какой человек твой будущий свекр?
— Еще как собираюсь, — заверила меня Аглая. — Не за князя ведь. Сама посуди, такой шанс упускать нельзя. Данил мне очень-очень нравится, да и княжич он. А ведь на меня не каждый кузнец или плотник поглядел бы, сирота потому что и за душой ничего.
— Так уж и ничего? А дар магический? А трудолюбие и упорство? А патент на работу?
— Ну дар куда ни шло. А патент, скорее, минус. Не любят на Юге, когда жена работает. Женщине нужно дома сидеть, за хозяйством смотреть да детишек рожать. А уж если у жены мастерская своя… тут еще хуже. Кто ж пойдет к ней приживальцем, это позор неописуемый! Вот и выходит, что тот, кто мне по чину подходит, на меня глядеть боится, а для какого-то купца или важного мастера я слишком мелкая птичка. Всего и надежды, что кто-то влюбится насмерть, как твой Асур в тебя.
— Разве ты хочешь дома сидеть и детей рожать?
— Хочу. Хочу точно знать, что с голоду не помру, что дрова зимой будут, что на улицу меня не погонят, если я за квартиру не смогу платить. Хочу, чтобы мне подарки дарили, чтобы заботились. Я ведь не такая, как ты, Милка. Мне много не нужно…
— Ну да, всего лишь старший княжич, — проворчала я, пряча улыбку.
— А хоть бы и так! Что ж я, недостойная?
— Ты самая прекрасная девушка Уруса, — уверила я Аглаю. — Ты самого лучшего жениха достойна. Ты красивая, умная, талантливая…
Аглая вдруг остановилась, развернулась и бросилась мне на шею.
— Это все ты меня научила! Если б не ты, я бы все еще жила одна и работала на кого-то! Да если б не ты, то я б и на Данила не поглядела никогда. Подумала бы, что он шутит со мной, насмехается. Сиротка и княжич — вот ведь потеха какая!
— А я то тут при чем? — выплюнула я изо рта Аглайкину косу. — Ты все сама, все сама. Да пусти, задушишь!
— А просто ты с Асуром вместе была, а он ведь тоже княжич, и ни тебя, ни его это не волновало. Да еще ты меня всегда хвалила, говорила, что умница и красавица. Вот я и решила, а что, если я и взаправду такая? А что, если Данил тоже меня такой вот видит?
— Ну конечно, ты такая!
— Такая, да не такая! Внешне и не поменялось ничего. Тот же нос, те же губы, косы разве что выросли. А внутри я ж красавица. Чем не княжна?
Мы засмеялись.
— А пойдем кофе пить? — предложила я.
— Чтоб потом всю ночь не спать? Поздно уже, приличные заведения закрыты, а неприличных нам не нужно. И вообще, я тебе зерен куплю, я видела в одной лавке, а ты сама себе вари. Нечего тут… нам на водопровод нужно копить.
Небо давно уж почернело и вспыхнуло звездами, но фонари горели ярко. Попробовали б они не гореть, когда князь, самый главный в этих краях человек, в Буйске свой дом имеет, да еще зеркалограф установил! А ну как такая важная птица ночью прогуляться вздумает, а на улице темно? Может, он еще дыру в брусчатке найдет и ногу подвернет? Нет, голова не был дураком. Он город держал твердою рукой. Поэтому и ночную стражу мы видели уже дважды, а на третий раз молодцы заявили, что мы — личности подозрительные. Не то бабы, не то упырихи, по темноте не разглядишь. И чтобы никого мы не покусали, нас нужно до дому сопроводить.
А мы что, мы разве против?
Понятное дело, в страже парни молодые, веселые. А тут две девки юные ночью гуляют. Грех ведь не познакомиться да себя не показать!
А когда мы к дому подошли, с крыльца поднялись две тени, и одна молвила знакомым голосом:
— Ты погляди, каковы на Юге барышни ветренные. Тут женихи их у порога дожидаются, а они гуляют до самой луны! Да не одни, а с шестеркой гвардейцев!
— И точно, — согласилась вторая тень. — Куда там бедным целителям до таких богатырей! Ой, чует мое сердце…