Саманта выбирает любовь
Шрифт:
— О нет. Есть еще пара-тройка вещей, с которыми я справляюсь сам! ухмыльнулся Мэт, сопровождая слова шумным хлопком пробки, вылетевшей из шампанского.
— Все очень… грандиозно… — промолвила она, огорошенно разглядывая дорогой, витиеватый дизайн и синий шелк причудливых кресел и кушеток. Затянутые таким же синим шелком стены были увешаны картинами в старинных темных тонах.
— Жуть, правда? — рассмеялся он, наполняя искрящимся вином два высоких бокала. — Я купил эту квартиру, когда стал исполнительным директором. Она была в ужасном состоянии. Но я проводил
Пока он отдавал какие-то распоряжения, Саманта успела протрезветь. Позволив Мэту привезти ее сюда, она совершила глупейшую ошибку.
Вернуть прошлое нельзя. Это всем известно. Зачем она поддалась этому урагану внезапного вожделения, который обернулся лишь никому не нужной, исполненной неловкости встречей?
И эта ужасная комната… Наверное, дама просто хотела сделать гадость своему бывшему любовнику.
Немало воды утекло с тех пор, как Саманта без памяти любила этого человека. Теперь они совершенно чужие люди. Что за наивная фантазия — думать, что можно заново начать с того места, где остановились?
— Прости, пожалуйста, — сказал Мэт, швыряя телефон в кресло. — Я вырубил эту проклятую штуку, так что теперь никто нам не помешает. — И с бокалами в руках он двинулся к ней.
— У помещения хорошие пропорции, — напряженно проговорила Саманта, принимая бокал. — Найдется немало желающих… сделать тебе дизайн. Так что… ты без труда все поправишь.
Злясь на свой лепет, Саманта сделала быстрый глоток, отчаянно стараясь не замечать трепета, с каким ее тело отзывается на близкое присутствие хозяина апартаментов.
Вероятно, именно их совместное прошлое вызывает в ней такое нервозное чувство. Надо как можно скорее выпутаться из этой глупейшей ситуации.
— Боже! — театрально воскликнула она, взглянув на затейливые французские часы. — Я и не знала, что уже так поздно! Право же, мне непременно следует…
— Право же, тебе непременно следует успокоиться, — неторопливо протянул Мэт, ставя бокал на каминную полку.
— Я абсолютно спокойна! — передернула плечами Саманта, совершенно измаянная неистовым биением собственного сердца и изнурительным нервным напряжением.
В ответ она услышала лишь низкий, глухой смешок, родивший новый приступ дрожи в коленях и мучительно-сладостное покалывание в пальцах ног. Мэт обвил рукой ее талию и ловким движением забрал из дрожащих пальцев бокал.
— Расслабься, дорогая, — глухо пробормотал он и нежно отвел с ее лба выбившийся локон.
От бархатистого прикосновения его пальцев по коже пробежала сладостная дрожь. Мэт обнял Саманту, и обжигающая волна пронеслась по ее жилам.
Беспомощно подняв на него глаза, женщина заметила напрягшийся желвак стиснутой челюсти, проступивший румянец на скулах, блеск глаз под тяжелыми веками. Он увидел ее подрагивающие губы, смятенное выражение лица, и взгляд его подернулся дымкой.
— Извини, Мэт. Ты, должно быть, считаешь меня законченной дурой, произнесла она слабым голосом, — но…
— Напротив, — хрипло пробормотал он. — Я считаю тебя умной, привлекательной и очень, очень сексуальной женщиной.
— Но мне не следовало приезжать сюда. Нельзя возродить прошлое. Мы оба делаем ошибку.
— В своей жизни я принял ряд неверных решений. Но это решение к ним явно не относится, твердо сказал он, и от интонаций его голоса сладкий озноб пробежал у нее по спине.
— Ты не можешь всерьез так думать! — выпалила она.
— Я не хочу сейчас ни о чем думать. Мне просто нужно чувствовать тебя, прижимать к себе, обнимать.
— Мэт! Это правда неудачная затея… — беспомощно бормотала Саманта, чувствуя, что ее тело опровергает эти слова. Набухшая грудь и затвердевшие соски вопиют о волне желания, вздымающейся в ее разгоряченном теле. Не в силах ничего с этим поделать, она лишь бессильно взирала снизу вверх на его загорелое лицо.
— Поверь, это единственное, о чем я мечтал с тех пор, как увидел тебя сегодня днем.
Он обнял ее крепче, вызывая в ней томление и заставляя время остановиться. И вдруг в нетерпении резко привлек к себе. Наклонив голову, Мэт своевластно припал губами к ее губам, сливаясь с Самантой в исполненном чувственности поцелуе.
С первым прикосновением его горячих губ у молодой женщины не осталось сомнений: это было то самое, чего она так страстно желала и одновременно боялась, едва увидев его сегодня. Она чувствовала себя бессильной и безвольной, не способной ни на что, кроме как с нетерпеливой готовностью отзываться на движения его губ. Губ, что с предательской обольстительностью, с нежной и чувственной силой раздвигали ее губы, дерзко овладевая сладостью рта…
Поцелуй становился все глубже… Будто бы где-то включили рубильник, одним махом выпуская на волю мощный, стремительный поток грозного электричества, и теперь оно яростным зигзагом пронзало насквозь ее тело.
Непостижимо, но ей показалось, что такой же сверхмощный разряд огненной волной прокатился и по его телу.
Под натиском этой древней, могучей силы, над которой оба были не властны, все правила и условности цивилизованного поведения просто растворились в воздухе. Все так же сливаясь с ней в поцелуе, он принялся срывать одежды, ставшие препятствием для утоления их неистовой жажды, сначала с нее, затем с себя, — лихорадочно отшвыривая их в сторону и увлекая Саманту на белый ковер перед камином.
Лишь почувствовав, что ее обнаженная плоть грубо и дерзко притиснута к его голой груди, Саманта сделала последнюю отчаянную попытку вернуться.
— Это безумие… мы сошли с ума… — трепетно выдохнула она, и в это время он накрыл ее мягкое тело своим.
— Скажи! — прошептал он, покуда его руки стремительно и ненасытно ласкали ее охваченную дрожью грудь. — Ты правда хочешь, чтобы я прекратил? А если нет, любимая, — он прижал теплые губы к ее напрягшейся, воспламененной груди, оставим мораль и этику на потом.