Самая коварная богиня, или Все оттенки красного
Шрифт:
– Господи, опять начинается! – закатила глаза Вера Федоровна.
– Приятного нам всем аппетита, – съязвил Эдик. – Поговорим о трупах.
Платошин, не спеша, поднялся на веранду. Он был серьезен, как никогда. И все сразу поняли: есть новости! Для кого-то весьма и весьма неприятные.
– Доброе утро, – вежливо поздоровался Платошин. – Приятного аппетита.
И вывалил на пол, прямо посреди веранды, обувь из черного полиэтиленового мешка:
– Можете обуться. Все, кроме одного. Одну пару обуви мы арестовали. Владелец тоже будет задержан до выяснения
Олимпиада Серафимовна взялась рукой за сердце:
– Валя, Валюша? Где ты? Капелек мне!
Вера Федоровна и в самом деле потеряла аппетит, дрожащей рукой отложила намазанный маслом круассан, а Настя смертельно побледнела. Все заволновались: кого же сейчас заберут? Один Эдик был совершенно спокоен.
Платошин обвел глазами присутствующих:
– Ольга Сергеевна Старицкая, собирайтесь. Вот постановление, можете ознакомиться.
Домработница дрожащими руками взяла протянутый ей листок:
– Как же это? Почему? За что?
– Именно на подошве вашей туфли обнаружены следы раздавленной ампулы. Не отпирайтесь, есть заключение эксперта. Ничего не хотите нам рассказать?
Капитан словно подталкивал домработницу к откровению: давай облегчи душу. Авось и самой легче станет. Но та молчала.
– Так что вы делали в комнате Нелли Робертовны Листовой после того как принесли ей кофе? – нажал капитан. – Подсыпали в чашку цианистый калий, а когда женщина умерла, попытались избавиться от улики? Небось долго подошвой о половик у двери скребли? А представьте себе: кое-что осталось! Микрочастицы, застрявшие в рубчатой подошве.
– Я только поднос принесла… – растерянно сказала Ольга Сергеевна.
– Правильно. Поставили его, чем-то отвлекли внимание Нелли Робертовны, незаметно вскрыли ампулу, сыпанули яд, а пустую емкость ногой раздавили. Так?
– Я… О нет!
– Где вы работали до того, как устроиться домработницей в дом Листовых?
– Я… Зачем вам это?
– Так где?
– Не помню…
– Как же так? Не помните, где работали до тридцати пяти лет? Это же огромный кусок жизни! Короткая у вас память! А вот я навел справки! Вы по образованию провизор и прекрасно разбираетесь в лекарственных препаратах, вы ведь в аптеке работали сразу после училища. А строите из себя полуграмотную женщину, прислугу. Под деревенщину косите. А после того как ушли из аптеки, вы работали на фармацевтической фабрике, Ольга Сергеевна. Целых семь лет, и хотя трудовую книжку вы запрятали надежно или вообще уничтожили, но это нетрудно было узнать. Потому что с фармацевтической фабрики вас уволили по статье, когда обнаружили пропажу некоторых медикаментов. Сказать, что это были за медикаменты?
– Я… Нет, не надо…
– Начальство вас пожалело, уголовное дело заводить не стали, списали пропажу на убытки. Но вам навечно закрыли дорогу в места, где торгуют либо производят лекарства из известного вам списка. Я о наркотиках говорю, – жестко произнес Платошин. – Легко вы тогда отделались, вот что я вам скажу. Вы украденное вернули практически полностью, но… Среди навечно пропавших медикаментов была и ампула цианистого калия, которую так и не нашли. Я просто уверен, что сохранись она – и маркировка полностью совпала бы с той, украденной много лет назад. Записи в архивах долго хранятся. Потому вы и раздавили пустую ампулу ногой. Так?
– Я… – Ольга Сергеевна словно задохнулась и взялась рукой за шею.
– С такой записью в трудовой книжке вам было трудно найти работу. Пришлось срочно переквалифицироваться в прислуги. Как же вы устроились в дом Листовых?
– Меня сам Эдуард Олегович…
– Понятно. Так за что же вы отравили Нелли Робертовну? По какой причине?
И тут Егор принялся громко сопеть. Наталья Александровна сердито сказала:
– Веди себя прилично!
– Я знаю за что.
Эдик усмехнулся:
– Братец имеет привычку подсматривать в замочные скважины.
– А ну-ка, Егор, – кивнул капитан. – Просветите нас.
– Ольга Сергеевна и дедушка. Они… Ну, в общем, я видел, как она сидела у дедушки на коленях. И еще… – Егорушка замялся.
– Братец стесняется выговорить, – подсказал Эдик. – Подсматривать не стесняется, а вот озвучить… В общем, он видел, как они трахались, и это отбило у него самого охоту заниматься сексом. А дед-то был не промах! Сколько же у него внебрачных детей?! Ольга Сергеевна, вы, часом, не осчастливили нас еще одним наследником или наследницей?
– Эдик, побойся бога! – поежилась Олимпиада Серафимовна. – Она все время была у нас на глазах, мы бы заметили беременность!
– Это была любовь на одну картину, как говорила покойная Нелли, – вздохнула Наталья Александровна. – С Эдуардом Олеговичем это часто случалось.
– Картина у нее в чемодане, – сказала вдруг Валя.
– Ах ты… – выдохнула Ольга Сергеевна. – Успела уже! Весь дом обшарила!
– Я прибиралась, – начала оправдываться Валя. – Я только пыль стерла.
– Внутри чемодана тоже? – усмехнулся капитан. – Что ж, ваше любопытство помогло нам узнать причину. Банальная ревность. И что это за картина?
– Портрет, – с вызовом сказала Ольга Сергеевна. – Да, он написал мой портрет!
– Вы его украли! – взвизгнула Наталья Александровна. – Он вам не принадлежит, он принадлежит семье! А Нелли наверняка знала!
– Ничего она не знала! – зло посмотрела на нее Ольга Сергеевна. – Никто не знал! Это мое, понимаете, мое!
– Следствие разберется, – сказал капитан. – А вам, Ольга Сергеевна, к воровству не привыкать. Значит, между вами и художником Эдуардом Листовым была любовная связь?
– Да, я его любила! – гордо вскинула голову Ольга Сергеевна. – И он меня любил! Он даже хотел на мне жениться!
– Хотел бы – женился, – усмехнулась Олимпиада Серафимовна. – Вы себе льстите, милочка.
– Торжествуйте! Ничего, вы тоже свое получите, недолго осталось, – напомнила Ольга Сергеевна.
– Думаю, с вашим уходом из этого дома все неприятности здесь прекратятся! – отчеканила Листова-старшая.
– А вдруг она бомбу в кухонную плиту заложила? – предположил Егорушка.