Самая красивая
Шрифт:
Дочь, – писал он, – сегодня утром в „Пуховую перину“ нанес визит наш мэр. Мне кажется, за последнее время к твоей матери или ко мне обратился почти каждый житель деревни. Все они умоляют тебя уговорить ее величество пересмотреть свою политику. А когда я принес нашему сапожнику Эрделлю починить ботинки, то он просил передать тебе свои извинения, если когда-то доставил тебе неприятности. Несколько гостей просили о том же.
Я
В Амонте и здесь у нас, в гостинице, те, кто хорошо тебя знает, полны надежд, поскольку уверены в твоем добром сердце. Но среди других растет гнев против королевы. Сделай все, что в твоих силах, дочка. Твоя мама начинает бояться.
Я не представляла, что ему ответить. Добрые сердца ничего не значили для нашей королевы.
Глава двадцать первая
Шли дни. Иви повсюду ходила с охраной. Одного гвардейца она выделяла среди прочих и флиртовала с ним почти столько же, сколько с принцем Айори. Звали гвардейца Уйю, он был постарше своих соратников и такой строгий и молчаливый, что я не понимала, как он относится к королевским знакам внимания.
Временами она наведывалась в тюрьму, но меня не брала с собой ни разу, чему я была рада. Однажды я услышала, как она жаловалась управляющему, что леди Арону и кухарку Сковороду слишком хорошо кормят.
Довольно часто королева запиралась в своих покоях и приказывала ее не беспокоить. По характеру Иви не была предрасположена к одиночеству, но проходили часы, прежде чем она звала Айори или меня.
Когда королева была занята, а принц свободен, мы с ним гуляли по саду, или наблюдали, как сокольничий тренирует своих птиц, или бездельничали на берегу рва. Однажды днем принц повел меня в оружейную мастерскую – отдельно стоящее здание недалеко от арены. Там нас и нашел слуга, присланный от сэра Уэллу.
Мы вместе вернулись в замок. Айори оставил меня у входа, и я навестила портновскую мастерскую, чтобы узнать, как продвигаются дела с моим гардеробом. Госпожа Одра, как всегда сама любезность, уверила меня, что портнихи справляются.
На следующий день Айори рассказал мне, почему его позвали. Мы стояли на каменной террасе и любовались горной цепью Ормалло. Между нами сидел пес Учу. Склон напротив был усеян точками – это паслись овцы. День выдался знойный, дул сухой и жаркий ветер.
– Сэр Уэллу спросил меня, какого я мнения о вас.
– И что вы ответили?
– Я сказал, что считаю вас честной и доброй, даже чересчур.
Да, хотелось бы мне быть честной.
– А еще он сказал про вас… – подолжил Айори с довольным видом, – он сказал, что такого прекрасного голоса никогда раньше не слышал. Вы поете даже лучше, чем пела королева Адария.
Это была первая жена короля, которая умерла.
– Он утверждает, что ваше пение почти на грани возможного. Вы якобы можете делать своим голосом все, что угодно.
Я попыталась скрыть тревогу:
– Неужели он послал за вами ради того, чтобы обсудить мой голос?
Принц улыбнулся.
– А почему бы и нет? Такой голос заслуживает внимания.
Я покраснела.
Принц перестал улыбаться:
– В королевстве скоро может вспыхнуть бунт. Королевский совет продолжает заседать тайно. Это все, что я могу вам сказать. Уэллу интересовался, чью сторону я поддержу.
Бунт! У меня внутри все сжалось. Я присела на парапет.
– Но как же король!
– Вот именно, – кивнул принц. – Я ответил, что, пока жив мой дядя, я буду защищать королеву.
– Что сказал сэр Уэллу?
– Он тоже так поступит.
– А что вы будете делать, если ваш дядя все-таки умрет?
Принц погладил пса по уху.
– Из Учу получился бы лучший правитель, чем из королевы Иви. Я бы стал ее противником. – Он склонился над собакой. – А что вы станете делать, Эза? Королева Иви ваша покровительница.
– Я бы тоже стала ее противницей.
И наконец смогла бы больше не петь за нее. Я получила бы свободу. И мне не пришлось бы волноваться насчет «Пуховой перины». Родители тоже поддержали бы меня.
Если бы восстание провалилось, то я оказалась бы в тюрьме в многочисленной компании, а не только с леди Ароной и Сковородой. Или лишилась бы головы в той же самой приятной компании.
Принц кивнул:
– Я так и сказал Уэллу.
Неужели сэр Уэллу думал, что я поддержу королеву?
– Но я надеюсь, что королю Оскаро станет лучше.
– Да. Дядя… – Принц тяжело вздохнул. – Иногда мне кажется, он очнется и обвинит меня во всем, что случилось.
– Да за что же вас обвинять?
– Я позволил ей делать все, что угодно. Я позволил довести страну до бунта.
Я поднялась в возмущении:
– Вы пытались ее остановить! И я пыталась. Если виноваты вы, то я тоже.
– Как горячо вы меня защищаете! С такими защитниками, как вы и Учу, мне не страшны никакие нападки.
Я рассмеялась:
– Придется заняться фехтованием.
Принц посерьезнел:
– Выздоровление дядюшки спасло бы также его жену.
Я тоже стала серьезной. Бунт!
На следующее утро я проснулась, думая о бунте… и платьях. В этот день мне предстояла подгонка. Я увижу свои новые наряды и примерю их. Переделку закончат до спевки. Я больше не буду всеобщим посмешищем.
Сегодняшнее уродство дамы Этель имело нижнюю юбку, натянутую на обруч, и турнюр – далеко выдающееся сзади сооружение. В этом платье я могла бы быть кентавром, и никто бы не заметил. Ну ладно, подумала я, остался всего один день позора.
Мне хотелось сразу отправиться к портному, но я должна была помочь королеве одеться. Она предвкушала примерку почти с такой же радостью, как я. Когда королева была готова, мы вместе направились в мастерскую.
Но нас задержала одна неприятность: на королевский нос приземлилась беловатая клякса, которая потом капнула на ее подбородок и кружевной воротник.