Самая лучшая жена
Шрифт:
Совсем скоро в священной долине счастливица Мелита пойдет под венец с княжичем. А потом начнутся гулянья, и будут они длиться неделю, ибо жалкой можно назвать свадьбу, которая заканчивается раньше. 'И никого не будет волновать, что жених с невестой не радуются вместе со всеми,' — горькая усмешка тронула губы Литы.
Носильщики сделали шаг, потом другой… Открытый паланкин Нареченной величественно поплыл в голове процессии, что длинной змеей, поднимая пыть, ползла в священную долину. Там уже дожидался жених с родней и друзьями, были накрыты пиршественные столы, а на погребальной ладье
'Мне всегда казалось, что путь до долины Прощаний ужасно длинный, бывало все ноги собьешь пока доберешься. А он оказывается совсем короткий,' — мимолетно удивилась Лита, ступая на каменистую укрытую цветущим вереском землю. Слушая хрустальный плач луров, она дошла до жертвенника и низко поклонилась филидам. Потом, чувствуя, как отрешенное спокойствие покидает ее, развернулась к княжеской семье.
Стараясь не смотреть на погребальную ладью, рядом с которой стояли князь с женой и детьми, Мелита склонилась и перед ними.
— Пора, — негромкий голос Эгуна показался гласом небесным. — Пора прощаться.
И все тут же задвигались несуетливо и уверенно, каждый знал свою роль в обряде. Только Лита растерянно переводила взгляд с одного человека на другого. Все наставления филидов вылетели у нее из головы.
Сначала мимо девушки пронесли носилки с телом княжича и заставили ее идти следом. Она очень старалась не отстать, но непослушные ноги то и дело норовили подогнуться, в глазах темнело от страха, а в пустой голове перекатывались, иногда сталкиваясь между собой два вопроса: 'За что?' и 'Почему я?' Очень хотелось закричать, но голоса не было. Лита поняла это, когда в ответ на требование жреца славить богиню смогла только прохрипеть. Потом несчастная ненадолго забылась, слабо реагируя на происходящее, и очнулась лишь, когда ее усадили на шкуру волка рядом с ладьей. Кто-то поставил подле девушки шкатулку с деньгами. К ней стали подходить люди, и каждому княжья невеста давала тяжелую золотую монету. Нареченную благодарили и кланялись.
'Как хорошо, что их так много,' — радовалась Лита. 'Каждый из них дарит мне крупицу драгоценного времени… Только пусть они не спешат! Пусть не торопятся!' — мысленно кричала она раз за разом.
Аэрин, сын Дагарра не мог отвести глаз от тоненькой фигурки, идущей за погребальными дрогами. Девушка скрылась за бортом ладьи, и он затаил дыхание, выжидая.
'Сейчас, вот сейчас она снова покажется…' — его размышления прервал приступ кашля. 'Проклятые аданцы, так и не выпустили меня в город, а ведь времени на то, чтобы найти целителя остается все меньше и меньше. Зато на казнь невинной девочки, которую они выдают за свадьбу княжича, я должен смотреть!' — в груди снова захрипело, забулькало, и парень согнулся, пережидая очередной приступ.
— Потерпи, Рин, — Данэль подал другу кубок вина с пряностями. — Скоро все закончится. Осталось совсем немного. Сейчас невеста одарит гостей, а потом поднимется на ладью и… А, нет… Сначала в жертву принесут коней, собак, домашний скот. Княжич получит самое лучшее.
— Откуда ты это знаешь? — волком зыркнул Аэрин.
— Пока
— Идиот! — не сдержался Рин. — Разве можно поднимать руку на эту красоту? Кем же надо быть, чтобы убить ее?!
— Во всяком случае не поэтом и не мастером-артефактором, — отмахнулся Нэль. — Смотри, смотри! Коней ведут! Красавцы! Вот на кого руку поднять грех.
— Нэль, ты…
— Тише вы! — на молодых людей шикнул мастер Пармен. — Нашли место и время!
— Что ты злишься, Рин? — продолжал дразнить друга Данэль. — Она сама выбрала свою судьбу. Тут любовь, а ты…
— Тише, бесстыжие, — повторил мастер и неожиданно вздохнул. — Жалко девку, молоденькая совсем.
— Любовь, говоришь? — не обращая внимания на слова Пармена, переспросил Аэрин. — Сама выбрала? — его голос звучал все громче. — Что же у нее ноги не идут? Затекли?! Почему голоса нет, а лицо белое как полотно?!
— Рин, уймись. Не привлекай внимания. Вспомни, что княжич погиб в нашей компании, — мастер как мог старался успокоить парня. — Могут ведь и в целителе отказать!
— Могут и откажут, — поддержал Нэль.
— А ведь и правда, — разом успокоился Аэрин. — Откажут, как пить дать, а раз так… — он выпрямился, расправил плечи, тряхнул головой, так что смоляные волосы плеснули тяжелой волной. — Я сейчас…
— Куда заполошный? Стой! — Пармен первым догадался, что было на уме у любимого ученика. — Не делай этого!
— Мое право, — Аэрин не замедлил шага. — В сторону! — рыкнул он на филидов, попытавшихся заступить дорогу. — Князь! — почти закричал, старательно игнорируя боль в груди. — По праву крови я напоминаю тебе о долге!
— О чем говорит этот сардарец? — за одну ночь постаревший мужчина повернулся к жене.
— Не знаю, — ответили та. — Но чувствую, что ничего хорошего он не скажет.
— Я говорю о твоем долге жизни перед родом Дагарр.
— Ты выбрал неподходящее время, чтобы говорить о жизни. Приходи завтра. Сегодня здесь царит смерть.
— Нет, князь, — ухмыльнулся Рин. — Мы будем говорить о твоем долге сейчас, и Тунор мне свидетель в этом. По праву крови, перешедшему от отца, я велю тебе отдать мне эту женщину, — он кивнул в сторону Мелиты.
— Да ты обезумел! — над священно долиной загремел голос князя. Ровно так же он ревел много лет назад, ведя в бой своих воинов и зная, что впереди ждет погибель. — Она невеста моего сына! Сегодня ее свадьба!
— Да, — согласился сардарец, — сегодня ее свадьба, — он тяжело оглядел обступивших его людей. — Со мной.
Стоя на залитой кровью жертвенных животных палубе, Лита силилась понять о чем говорит Эгун. Его губы шевелились, с них слетали какие-то слова, но в связные предложения они никак не складывались, словно ветром уносило. Княжья невеста вроде и хотела понять филида, но в то же время никак не могла отвести глаза от шатра, установленного на ладье. Полог его был откинут, и не скрывал Олафа, лежащего на роскошном, покрытом драгоценными мехами ложе.