Самая лучшая жена
Шрифт:
Он лежал на поляне посреди заповедной пущи, слушал встревоженные голоса Аэрина и Литы и улыбался. — Да не убилась я, Рин! — отбивалась маленькая травница. — Не хватай меня! Дай я на Валмира посмотрю!
— Чего на него смотреть, милая? Вон у него какая рожа довольная! Пусти ее, придурок! — напустился он на брата. — Чуть не убил голубку мою, скоморох каменецкий! Что ты лыбишься?!
— До чего же жить хорошо, — беззаботно откликнулся Вал и посмотрел на Литу. — Со мной и правда все хорошо, пчелка. Не волнуйся.
Но целительница не слушала. Обняла его лицо крепкими
— Вот теперь действительно все хорошо, — успокоилась она и обмякла, прикрыла глаза, устроившись на широкой груди забывшего как дышать Валмира. — Как же ты меня напугал.
Рин посмотрел на это безобразие, тяжело вздохнул и опустился на пенек.
— Увидел Тунор нежную красавицу и враз понял — вот она — судьба-судьбинушка стоит перед ним, улыбается, — помолчав, Аэрин продолжил сказку. — 'Как зовут тебя, милая?' — спросил, любуясь. 'Саннивой нарекли,' — потупилась девица. 'А тебя как величают?' — порозовела ланитами. 'Ту…' — только начал он, как разверзлись сферы небесные и показалась мерзкая рогатая образина.
'Вот ты где, невестушка скромница!' — разнесся над полем дикий рев. 'Не думал, не гадал, что гадюку я на груди пригрел, тварь болотную ядовитую! Отравила ты все нутро мое! Опозорила! Ничего, отыграюсь я! Ни одна еще не спаслась змея от могучего Мары Темного! И тебе от меня не уйти, изменница! И полюбовнику твоему! Настал ваш смертный час!' Услыхала Саннива грозного демона, увидала его харю отвратную и залилась слезами горючими. Захохотал демонюка злобный, оскалился.
А Тунор улыбнулся тихонечко да и потянул из помертвелых рук девичьих покров зеркальный. Склонил он низко голову, шепча слова заветные. Растворился плат в его руках, потек туманом… И вот нет уже полюшка, и пшенички, и васильков… Нету девицы красной и парня синеглазого. Растаяло все будто и не было никогда.
— Ох, — прониклась Лита. — А дальше? Дальше-то что было?
— Как чего? — не выдержал и невесомо погладил ее по спине Вал. — Отросли у Мары рога пуще прежнего. Старики говорят, что с этого самого дня они у демоняки ветвиться и начали.
— Ну тебя! — Мелита сердито стукнула кулачками по своей ехидной подушке. — Весь настрой перебил.
— Золотые слова, — расцвел Рин, помогая жене подняться. — Ну его. Пойдем домой, милая.
— Эй, вы куда? — Вал со смехом протянул к ним руки. — А как же я? А ранения мои? А корешки?
— Твои? — Аэрин развернулся.
— Чего? — не понял Вал, поднимаясь и поправляя одежду.
— Ничего, — отмахнулся Рин. — Домой пора. Тетушка нас убьет.
— Я чуть второй раз богам душу не отдала! — ругала племянников Сагари. — Места себе не находила! А им хоть бы хны! У, бессовестные! —
— Да ничего такого, — отчего-то покраснел Рин.
— Так… Ну ка признавайтесь, неужели сподобились?
— Теть, ты про что? — Вал сосредоточенно выбирал пирожок порумянее.
Рин задумчиво постукивал кончиками пальцев по столешнице.
— Да ладно вам темнить-то, — подзуживала Сарари. — А-то я не вижу, как вы на жену смотрите. Было, да?
— Теть, отстань…
— Ну хоть кивните. Хотя… Пока Литочка у соседей могли бы и рассказать коротенько.
— Мы… — начал Вал.
— Сначала сказки рассказывали, а потом с лешим пили, — сдал всех с потрохами Рин.
— Мельчает молодежь, — неподдельно расстроилась Сагари. — Вот в мое время… — ее прервал стук в калитку. — Несет кого-то, — посетовала она. — Спасителя вашего не иначе… Ничего, за пьянку вы у меня еще получите, мальчики. Вместо того, чтобы…
Не дослушав возмущенную тетушку братья дружно покинули горницу.
— Вернетесь, голубчики! Никуда не денетесь! — призрачная фигура выплыла из стены и возмущенно погрозила племянникам кулаком. Сагари слов на ветер не бросала, а потому неприятный разговор просто откладывался.
— Мира этому дому и его хозяевам! — раздалось громогласное, едва Вал распахнул калитку, и на разноцветные плиты двора Крайнего дома шагнул Пармен. — Хорошо, что я тебя застал, парень, — обрадовался он, увидев Рина. — Тут такие дела творятся…
— И тебе не хворать, Пармен, — Валмир с интересом разглядывал учителя младшего братишки. — Что стряслось?
— Не держите уважаемого человека в дверях, позорники, — оба племянника получили вразумляющие подзатыльники и поспешили пригласить артефактора в дом.
Тот с интересом глянул на то, как синхронно дернулись головы братьев, но помня о характере покойной Сагари, от комментариев воздержался.
— Данэль из Годара вернулся, — торопился рассказать Пармен. — Княжну тамошнюю привез…
— Ммать… — аж запнулся Валмир. — Так, ладно мне пора. К вечеру буду. А ты, — он повернулся к брату, — со двора ни ногой! Помни о том, что пчелка говорила.
— Наследную княжну? — зачем-то уточнил Рин, провожая глазами брата.
— Там других нету, сам знаешь.
— Дан белены объелся что-ли?
— Не знаю, чем их в Годаре кормили, — пожал плечами Пармен. — Но княжна сейчас в замке. Правда о том, кто она Дан узнал только по дороге домой.
— Ничего не понимаю, — признался Рин. — Пообедаете, учитель?
— Сыт я. Веди сразу в мастерскую, там и поговорим. Дел, как ты понимаешь, нам предстоит много. Так вот, — устроившись на табурете рядом с верстаком, мастер одобрительно огляделся по сторонам, — вздумалось княжне годарской от папеньки сбежать. Влюбилась, видишь ли, в Данэля нашего. Приметила его на одном из приемов и того… Переоделась в мальчишку да и нанялась юнгой на ладью.