Самая лучшая жена
Шрифт:
— Того, — невесело усмехнулся он. — Просыпаться, говорю пора.
— А где Рин? — спросила Лита, чувствуя робость и какое-то непонятное волнение в присутствии этого непонятного невероятно привлекательного мужчины. Мужа. 'Нет, об этом я не думаю!' — она даже головой потрясла, чтобы разогнать глупые мысли.
— Кристаллы заряжает, — помрачнел Вал. — Пересказал мне приключения ваши и пашет как вол на поле. Отдохнуть бы ему, поужинать.
— А тебе?
— И мне, — сразу согласился он. — Люблю пожрать.
— Почему ты все время хочешь казаться хуже чем есть
— А ты готова принять меня целиком? — Вал навис над оробевшей Мелитой, требовательно выискивая что-то в ее лице.
— Не торопи меня, — зажмурилась она.
— Не буду, — в его голосе послышалось сожаление. — Вставай, пчелка.
— Ладно.
— И?.. — спустя пару минут нарушил тишину Валмир.
— Мне бы одеться…
— Ммать… — поминая хротгаровы подштанники и почему-то Ариму, Вал выскочил из спальни.
— Постарайтесь не задерживаться, — волновался Рин.
— Ладно, — обещала Лита, скрывая улыбку.
— Одна нога здесь, другая там, — поддержал ее Валмир.
— Знаю я твое там, — не поверил брату Аэрин. — Будешь таскаться по лесу как лось по буеракам, вымотаешь Литочку.
— Я крепкая…
— И смотри, чтобы она ноги не промочила, — Рин лаского погладил девушку по плечу.
— Обязательно.
— Да я практически в лесу выросла…
— А полотенце взяли? А во что переодеться? А…
— Я ее на руках буду носить, чтобы не промокла, не простыла да и вообще…
— Достали, скоморохи сардарские! — рявкнула Лита. — Клоуны! Тетушка, — она серьезно посмотрела на Сагари, — присмотрите за Рином. Вся надежда на вас, а мы постараемся вернуться как можно быстрее.
— Иди, детка, не волнуйся, — Сагари едва сдерживала смех. — Удачи тебе! И терпения, — пробормотала себе под нос. — И крепости душевной и физической, ага…
Подклад горел неохотно, то и дело постреливая угольками из костра, будто старался выбраться, спасти хоть малую частицу своего темного нутра. Но Лита была настороже. Длинной осиновой палкой, она подгребала их обратно, шепча заговор.
А началось все с того, что аданка продолжительное время беседовала с лешачихой, выбирая подходящее место для сожжения подброшенной мерзости, потом собственноручно сложила костровище, не разрешив Валу помогать. Девушка долго чиркала огнивом, и злые искры больно жалили нежные пальчики и бессильно гасли. Целительница однакоже не сдавалась и обескураженной не выглядела. Лицо ее было невозмутимо, а движения уверенны.
Наконец, пламя неохотно лизнуло предложенные веточки, неуверенно трепеща прозрачно-оранжевыми лепестками, и Лита тут же принялась его кормить маслом, полынью, чертополохом и сосновыми иглами. А после, когда костер окреп, бросила черный от хротгаровой соли подклад. Получив очередное подношение, окрасившийся в желтый цвет огонь взметнулся мало не до небес, словно хотел дотянуться до прозрачного серпика луны на предзакатном небе.
Мало помалу, но пламя расправилось с ведьминым гостинцем, поглотило его до самой последней крошечки и закусило
— Ну иди штоль, — послышался знакомый голос из-за ближайшего дерева. — А то опоздаешь на речку-то. И не волнуйся, я тут прослежу, чтоб безобразиев никаких не было.
Поблагодарив лесного хозяина, который по трезвому делу был тих и скромен, на глаза не показывался и частушек не пел, Валмир и Лита поспешили за слезами звезд.
Торопливо шагая по открытому лешим коридору, Лита никак не могла избавиться от чувства тревоги. Как-то неспокойно было на сердце. Все казалось, что дома происходит что-то нехорошее.
— Пчелка, — почувствовав состояние жены, Вал остановился, — посмотри на меня. Нет, не так. Ближе подойди. Ты чего разволновалась, а? Не отворачивайся милая, не прикусывай губку. Все дома хорошо! Ну сама посуди, что там может случиться-то? Защиту ты наложила, тетушку предупредила, отцу с матерью весточку послала, Ирати усыпила. Да и я…
— Что ты?
— Разузнал кое-что, пчелка. Марита, будь она неладна, в храм отправилась. Филиды ее приняли под белы руки. Обратного хода оттуда нет. Что еще? А, да… Бабка ее и правда совсем плоха, пластом лежит, внучку зовет. Соседи говорили, будто крики из их дома слышатся.
— Мне страшно, Вал, — призналась девушка. — Очень страшно. Дома с таким сталкиваться не приходилось. У нас Черным не разгуляться.
— Твой дом тут, пчелка, — мягко попенял Валмир. — С нами.
— Пора идти, — аданка отвела глаза, она еще противилась неизбежному, еще надеялась избежать предначертанного, борясь сама с собой. — Как бы не опоздать.
— Успеем! — гремучая смесь из надежд, обид, ревности и любви вскипела в крови, заставляя терять голову.
Подхватив пискнувшую Литу на плечо, он скользящим шагом привычного к лесу человека поспешил к реке.
— Не лезь в наши дела, Санечка, у тебя своя епархия, у нас своя, — язвительность, прозвучавшая в звучном контральто, была почти осязаемой. — И что? Докатились до того, что среди белого дня в столичном граде ведьмы подкладами разбрасываются.
— Да там и была мелочевка какая-то, — парировал тенор. — Пара амулетиков простеньких и вольт. Говорить не о чем.
— Вот и помалкивай, — к язвительности в голосе говорившей добавилась изрядная толика раздражения. — Чуть одаренную мне не угробили!
— Санюш, так ведь не случилось ничего, — умиротворяюще пророкотал бас. — Коза…
— Именно, что коза! Нашли себе помощницу, выразительницу воли. А все почему? Потому что сами…
— Не говори того, о чем будешь потом жалеть, родная, — мягко посоветовал баритон.
— Я уже жалею! Не дали мне забрать девочку, а сами о ней не заботитесь, козьи родственники! Если с ее головы хоть один волосок упадет…