Самая лучшая жена
Шрифт:
— Ведьма потому что, — скумекал лешак и палочку свою принялся обтирать о травку, видно сильно брезговал Черными.
— Ведьма, — согласилась женщина. — Дар у нас в семье издавна от бабки к внучке передается, мне вот не досталось ничего, не то что дочке моей, но вот не схотела она родовую силу будить. Сбежала в храм мерзавка бабкой избалованная! Та ведь все для нее делала, ни в чем не отказывала, смену себе растила, — пленницу словно прорвало, и она торопливо, захлебываясь словами, рассказывала историю своей семьи.
Не обращая внимания на отвращение, написанное на лицах слушателей, а может быть просто ничего не видя из-за темноты, Пагма, так звали
— После появления на свет девочки меня оставили в покое, не нужна я стала. Так и прожила всю жизнь служанкой при ней да при мамаше. Та уж так внученьку любила, души в ней не чаяла. А уж когда Мариточка заневестилась… Ух, что началось. Дочка, видишь ли, все никак не могла выбрать промеж Дагарровых щенков. То ей Аэрин нравился, то Валмир. Вот мать на обоих порчу и напустила на всякий случай, только не будила ее до поры, чтоб к нижним людям нужного не отправить невзначай. Мамаше моей Рин больше по вкусу пришелся. Талантливый мальчишка, занятой, у такого под носом любые делишки творить можно, он все равно ничего кроме своих кристаллов не видит. Марита поначалу с ней согласна была, а после того как от подружки предсказание про старшенького услыхала да убедилась, что кроме суженой ему никто не нужен ни сейчас, ни потом… Вот тут-то дочку и торкнуло. Нашла коса на камень. 'Хочу его,' — говорит. Плакала, орала, на стены лезла, а бабку убедила.
Пагма хрипло рассмеялась, поводя безумными глазами.
— Ну матери ничего не оставалось, как только активировать проклятие. Очнулась тварь, стала из Рина силу тянуть. И все так хорошо складывалось, Вал поверил, что Марита его суженая, к свадьбе готовиться стал. Правда все лекарство для брата искал дурачок. А потом появилась она, — сардарка с ненавистью сплюнула в сторону Литы, — целительница светлая! И такая ловкая да везучая, словно в трех рубашках родилась. Мало того, что проклятие усыпила, так еще и жениха у Маритки увела! И не берет ее ничего: ни сплетни, ни травля, ни яд. Со ступенек ее пихнула, а мерзавке хоть бы хны!
— Так это была ты? — тихо и страшно спросил Валмир.
— Я, кто ж еще, — Пагма отвечала с такой гордостью, будто спихивать пришлых аданок с лестниц — огромная честь для всякой уважающей себя женщины.
— Вот же пакость какая, — поморщился леший, придерживая Вала. — Давай ка, милок, задавай мерзавке вопросы нужные. Да поскорее, — и тон его был при этом таков, что желания спорить ни у кого не возникло.
— Ирати тоже ты отравила?
— Ясное дело, — не стала отпираться Пагма, казалось, что она рада открыть хоть кому-нибудь душу. — Жалко мне было девочку, но себя да дочь жальче. Не нужно было Ирати кричать, что она меня видела. Кто ж знал, что это пустые слова были? Вот и пришлось через Мариту заговоренные сласти передавать, по фамильному рецепту изготовленные.
— Так Марита сама сестру крикнуть надоумила, — заметил внимательно слушавший Вал.
— И что? — равнодушно пожала плечами Пагма. — Я дочке про отраву конфетную не сказывала. Зачем? Да и вообще, без мужниной родни оно надежнее…
— А бабка Вага и впрямь настолько плоха? С чего это ее вдруг скрутило? — скрипнув зубами, продолжил расспросы Валмир.
— Не вдруг и не вовсе, — несостоявшаяся теща критически осмотрела Вала. — Понимал бы чего, ищейка княжеская. Год своей смерти ведьма узнает в момент пробуждения силы, такой вот подарочек из преисподней. Неприятно конечно, но удобно.
— А ребенок откуда?
— У дурочки молоденькой в долине выкупила, у сиротки. Влюбилась она там в одного… козла. Ну и закрутилось. Только он жениться не захотел, зачем ему. Молодухе и так несладко приходилось, а тут еще дитё. Устала она, обессилила, да к тому же встретился ей еще один. Ну этот вроде по-серьезному к ней, замуж зовет. Только малец чужой мужику без надобности. Тут я и подсуетилась, выкупила пацанчика. Между прочим честно обсказала, что судьба у него тяжелая будет, хотя, от подробностей и воздержалась. Сироточка возражать не стала. Не зря мать всегда за такими несчастненькими приглядывала, чуяла она в ком гниль сидит. Говорила, что людей насквозь видит. Интересно каково это всех и насквозь?..
Малыш от этой чудовищной философии снова жалобно размяукался. Да так, что Лите никак не удавалось его унять.
— Ну вот что, — не выдержала лешачиха, — пора заканчивать тут. Дитю домой надо. Вал, забирай семью и рысью отсюдова!
— А она? — Валмир указал на опустошенную Пагму, из которой эта исповедь выпила все силы.
— Мы с ней сами разберемся, не бери в голову, — пообещала хозяйка леса. — За все погань ответит.
— А? — вяло удивилась та, будто и не ожидала ничего подобного.
Сардарка сделала попытку подняться на ноги, но выползшие из-под земли корни оплели ее, сдавили, заставили захрипеть, выгибаясь словно от непереносимой боли.
— Забирай семью, Вал, — повторил за женой лесной хозяин. — Не нужно Литочке видеть того, что сейчас произойдет.
Валмир коротко кивнул и подошел к Мелите.
— Постойте, погодите, — попросила та. — Прежде чем мы уйдем… — держа, заходящегося плачем кроху на руках, Лита чуть не бегом рванула к лешим. — Имя, дайте ему имя, — с надеждой смотрела она.
Что-то дрогнуло в лице лешего, когда он взял в руки пищащий сверток с крестником.
— Нарекаю тебя Рианом и быть тебе сильным, умным и…
— Счастливым, — присоединилась лешачиха. — Дай ка я тебя поцелую, хороший мой. В лесу тебе не блудить.
— Своим среди нас быть.
— Законы лесные знать.
— Да крестных не забывать.
Голоса супругов звучали нараспев. Леший выпростал малыша из покрывальца и высоко поднял, показывая Риана пуще, которая словно единое миллионоглазое древнее как мир существо поприветствовала мальца, волшебным сонмом звуков и ароматов. Даже звезды вспыхнули ярче, и луна словно пьяная качнулась на небосводе… Торжественность момента разрушило звонкое журчание. Риан писал.
— Молодец какой, — похвалила лешачиха. — Пометил, стало быть, территорию. Хозяйственный мужик растет.
— Орел, — поддержал лесовик, возвращая мальчонку Лите. — Все! Ступайте! Время! — совсем по-иному заговорил он, а молчавшая допрежь Пагма завыла.
Понимая, что задерживаться более не следует, Валмир поспешил уйти, уводя жену и унося сына. 'Сходил на речку,' — хмыкнул он, неловко прижимая к себе Риана. Нечаянный папаша боялся уронить, защемить или еще как повредить чумазого парнишку, но Лите его не отдавал. Аданка, впрочем, не спорила. Вместо этого она все ускоряла и ускоряла шаг, торопясь попасть домой. А вслед им несся низкий страшный исполненный мукой вой.