Самая настоящая
Шрифт:
— Только Белла оказалась более жалостливой. — Оливия вздохнула. — Расставались мы в слезах. Со стороны можно было подумать, что нас разлучают на веки вечные, а не на несколько месяцев. Я очень люблю свою сестру и терпеть не могу, когда мы ссоримся… — Девушка горестно покачала головой.
— Не переживайте вы так. Насколько я могу судить, ничто не способно разрушить ту связь, что существует между вами. Оскар говорил, вы просто образцовая дочь и любящая сестра.
— Было бы неплохо хоть раз услышать это от него самого. — Оливия была в шоке от слов Клинта и не смогла сдержаться. — Простите, я не должна
— Да, порой мужчины забывают сказать о главном.
Какое-то время оба молчали, шагая по извилистой тропинке. Несколько минут спустя Оливия произнесла:
— Эти земли сохранились в существующем виде с самых незапамятных времен, есть в них что-то священное, согласны?
Клинт внезапно осознал, что ему очень импонирует чувствительность англичанки.
— Да, и неудивительно, если вспомнить, что Австралия — очень древний континент. Для аборигенов местная земля — святыня. Некоторые районы считаются настолько священными, что для коренного населения ступать на них — грех. — Он внимательно посмотрел на собеседницу. Румяная, глаза сияют. В голове всплыл образ спящей красавицы, просыпающейся от долгого сна.
— Вы имеете в виду здесь, в пределах ваших пастбищ? — Оливия удивленно распахнула глаза.
— Не забывайте, мы говорим об участке земли площадью почти четыре миллиона акров. Так что и местным святыням уголок найдется. Это первобытные верования, они намного старше христианства. Насколько известно, племена аборигенов населяют этот континент уже более шести тысячелетий. Они чувствуют силу земли и принимают как должное, что силы стихии не всегда добры к нам. По их верованиям, есть духи добрые, созидающие и злые — разрушающие. Душа человека, смерть и загробная жизнь занимают особое место в системе ценностей аборигенов. Смерть у них сопровождается ритуалом более длительным и глубинным по значению, чем наши похороны и поминки. Когда мой отец умер, старейшины племен, живущих на территории станции, несколько дней напролет пели особые священные гимны. Для аборигенов Кала-Кури мой отец взошел в небесный мир по лучам заходящего солнца. — Клинт тяжело вздохнул.
Оливия мягко коснулась его руки:
— Мне очень жаль. Правда. Я вижу, как сильно вы любили отца.
Мак-Элпайн стиснул зубы.
— Я его просто обожал и уважал по-настоящему. Это был удивительный человек. Мать была без ума от него. Они очень любили друг друга. Такую пару столь подходящих друг другу людей редко встретишь.
— Да, настоящие мужчины нынче повывелись, — с сожалением произнесла Оливия.
Австралиец рассмеялся:
— Только не говорите мне, что собираетесь вступить в отряд мужененавистниц, Оливия!
— К сожалению, это для меня непозволительная роскошь. Мне ведь еще детей рожать, — ответила девушка.
— Из вас получится прекрасная мать. Пусть Господь пошлет вам целую дюжину детишек. Только не затягивайте с этим, время работает против вас. Вам ведь, кажется, двадцать восемь?
— Не рановато ли вы списываете меня в резерв? — ошарашенно осведомилась англичанка.
— Ах, прошу прощения, у вас впереди целая вечность.
— Опять вы иронизируете? Невозможно удержаться?
— Я просто хочу помочь. Хотя не мне вас учить. В нашей семье все браки были счастливыми: родители,
— А кто сказал, что брак — это просто? Вы в курсе, вероятно, что мой отец был женат трижды.
— Да, только думаю, если за три попытки ничего не вышло, то лучше уже не будет. Хотя, кажется, с Лилианой Оскар был вполне счастлив.
— Она была милым, добрым человеком. Нам всем ее не хватает. Хотя не удивлюсь, если отец когда-нибудь снова женится. Он до сих пор еще… э-э-э… полон энергии. — Оливия замялась, не зная, как деликатнее выразиться. — Люди не меняются.
— Вот здесь не могу с вами согласиться. Думаю, к тому времени, как вам пора будет возвращаться домой, вы себя не узнаете. Иногда промахи, которые мы допускаем, словно раскрывают нам глаза на некоторые вещи. Скажите, может, кроме отца, вас еще какой-то мужчина обидел?
— Что вы хотите этим сказать? Что значит «кроме отца»? — У Оливии дыхание перехватило от негодования. Она не готова была обсуждать столь личные вопросы с этим властным сильным австралийцем. — Я люблю своего отца.
— Ну конечно, любите. Но вы сами как-то обмолвились, что в детстве он не уделял вам должного внимания.
— Я прекрасно понимаю, что ему всегда приходилось много работать, и вы сами недавно любезно указали мне на это. Просто вы, как однозначный наследник, всегда были рядом со своим отцом, перенимая опыт. Да, поистине миром правят мужчины.
— Да бросьте, Оливия. Уже во всех уголках планеты женщины во весь голос заявляют о себе. Требуют свободы, справедливости. Сражаются. И побеждают, как того и заслуживают. Но всегда будут и такие, кто позволяет мужчинам руководить и находит в этом свое счастье. Мужчина — предводитель, лидер по природе своей. Защищать близких, семью, жену, детей, страну — его естественная потребность. Правда, сейчас сотни женщин идут служить в армию. И им находится там место, на них есть спрос, так как у женщин есть свои особые таланты. Их забрасывают в зоны боевых действий. Хотя командиры не любят рисковать и не всегда посылают слабый пол на линию фронта.
— И все равно девушки гибнут, — печально подхватила Оливия. — Хотите сказать, я трачу свою жизнь впустую, занимаясь ерундой?
— Чем больше узнаю вас, тем яснее понимаю, что и вам нелегко пришлось. — Австралиец говорил очень серьезно. — Однако вы сами не хуже, чем я, осознаете, что способны на гораздо большее, чем все то, чем вам приходилось заниматься до сих пор. Почему бы вам не попросить отца устроить вас в одну из его компаний?
— Думаете, я не просила? — отчаянно воскликнула девушка.
— И он отказал? — Клинт нахмурился.
Мэригол никогда не проявляла ни малейшего интереса к бизнесу Мак-Элпайнов, что стало для молодого человека огромным разочарованием. Единственное, к чему она стремилось, — это тратить деньги, и трудилась в этом направлении с таким усердием, что мужу регулярно приходилось ее одергивать.
— Не думаю, что он вообще обратил внимание на мои просьбы. Я вполне устраиваю его на своем месте — дома, в качестве наседки для сестер и представителя семьи на публичных мероприятиях. Также очень удобно было привлекать меня к обязанностям хозяйки его приемов, когда Лилиана болела.