Самая правильная ведьма. Трилогия
Шрифт:
— Не спорь со мной. Адрес ее знаешь?
— Телефон знаю. И фамилию. Подойдет?
Тим кивнул:
— Дойдем до дома, перепишу.
Но и на этом Мира не успокоилась.
— Тииим, а что это там было, а?
— Что было где?
— Там, в палате. Черное, страшное… из-за чего я чуть в окно не сиганула.
— Не напоминай! — Тим судорожно выдохнул. — До сих пор перед глазами стоит эта сцена — ты с отрешенным видом шагаешь к окну, я понимаю, что хлипкое стекло тебе не преграда, но догнать не успеваю… слава Истине, ты остановилась. Могу я узнать почему? Обычно дуновение черного ветра подобно удару кувалды по темечку —
Мира кивнула, гоня прочь жуткие воспоминания:
— Это рыжий мой постарался. Так заорал мне на ухо, что наваждение разом прошло. Как не оглохла?
— Ангел — хранитель твой? — догадался Тим. — Тебе очень повезло, что он у тебя есть.
— Ага, повезло, — согласилась Мира, — как утопленнице.
Видно было, что парень счел ее неблагодарной, но спорить не стал. Вместо этого пустился в объяснения:
— Черный ветер — обыкновенное колдовство, ритуала вызова не требуется. Заклинания вполне достаточно и не нужно иметь огромный магический резерв, доступно даже студентам. Ветер высасывает из человека жизнь, либо — при мимолетном касании, как в твоем случае — провоцирует на самоубийство. Воздействие очень кратковременно, но столь сильно, что человек успевает покончить с собой прежде, чем приходит в себя. Ветер с трудом подается контролю в свободном состоянии, то есть обычно имеет огромные погрешности в расчете траектории, тем и страшен — всегда есть случайные жертвы.
— Еще вопрос.
— Давай уж, — обреченно вздохнул Тим. — Колоться, так по полной.
— Когда Рич к нам приходил, помнишь? Все потемнело и… случилось что-то. Это ты был? Как сейчас?
Тим вдруг остановился, взял лицо Миры в свои ладони и проникновенно сказал:
— Я, может, и не герой. Иногда трушу, иногда теряюсь. Факт. Но оскорблять мою девушку в моем же присутствии не позволю никому. Еще вопросы?
Мира на некоторое время замолчала, а потом открыла рот, отчего Тим возвел глаза к небу, но выслушал — ведьмочка интересовалась больницей. Фасадом и внутренним содержимым — как одно с другим соотносится.
— Миранда, не буду врать, что знаю из достоверных источников, но говорят, что в свое время — очень — очень давно, еще до Первой имперской войны, но в ее преддверии, придворный колдун тогдашнего правителя империи Ион путешествовал по стране инкогнито и не только лично выявлял слабые места в обороне нашего государства, но и принимал активное участие в строительстве страшно секретных объектов — военных баз, лабораторий и тому подобных зданий. Не кирпичи, разумеется, клал и не канализацию тянул, а накладывал маскировочные заклинания, чтобы в случае войны, которая уже была не отдаленной перспективой, а вполне реально маячила на горизонте, они не подверглись уничтожению в первую очередь. Одно из сохранившихся зданий ты имела счастье лицезреть воочию совсем недавно.
— Но… как же так? Неужели заклинание не истончилось? Ведь прошло уже… много лет!
К своему стыду Миранда забыла, а может, и вовсе не знала, когда произошла Первая имперская война, поэтому пришлось выкручиваться. Тим иронично хмыкнул, но заострять внимание на этом факте не стал, ответил на вопрос:
— Не знаю, не специалист. Папа вроде говорил, что оно хитрым образом закольцовано и питает само себя. Или что-то в этом роде. Многие бились над разгадкой, но никто не выяснил наверняка. А того колдуна имперского в живых нет уже давно и спросить, соответственно не у кого.
— Делааа… — задумчиво протянула Миранда и с вопросами решила на некоторое время закончить. Тим облегченно выдохнул и зашагал куда бодрее.
Мира вынырнула из омута воспоминаний и слямзила еще один пирожок с малиной — Матрена Патрикеевна прислала с оказией. Добравшись до дому, ребята обнаружили на кухонном столе огромное блюдо с дымящейся, горячей выпечкой, отчего у обоих слюнки потекли. К блюду прилагалась записка с наставлением: «Чтоб все скушали. Проверю. Бабуля».
Мира, забыв обо всем на свете, в том числе и о недавних происшествиях, пробежала ставить чайник, а Тим устремился в спальню — переодеваться. Встретились они уже на кухне через двадцать минут, оба успели принять душ и освежиться, а также понять, что зверски проголодались. Так что бабушкиному наказу последовали без колебаний и с удовольствием.
Жуя пирожок, Мира размышляла о Тиме и о том, как все-таки обманчиво первое впечатление, а парень до того углубился в изучение личного дела Мариссы Новиковой, что не сразу понял, что где-то в глубине квартиры запиликал его телефон. Ведьмочка отреагировала первой:
— Звонят.
— Открой, — не отрываясь от бумаг, велел Тим.
— Я тебе что, дворецкий? Сам открывай. А звонит телефон. — Мира блаженно закрыла глаза, откинулась на спинку стула, и медленно, с наслаждением катала на языке вкуснейшее малиновое варенье. Рецепт, что ли, спросить?
— Телефон? Какой телефон? Ааа… черт… я сейчас.
Вернулся через пять минут, жутко недовольный.
— С работы вызывают. Срочное что-то. Минут через двадцать надо выходить.
— Но… — Мира совершенно не желала куда-либо отпускать Тима. Ей хотелось его для себя, целиком и полностью, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, и чтобы никто им не мешал — ни работа, ни родственники, ни ее извечные беды, уже порядком набившие оскомину. — Это обязательно? У нас же отпуск!
— У нас, — не преминул обратить внимание на оговорку Миры Тим. — У нас, дорогая, самый что ни на есть отпуск! И он продолжится через пару часов. Я ненадолго.
Ведьмочка тяжело вздохнула — ей совсем не улыбалось сидеть дома в одиночестве и дожидаться его.
— Без тебя никак не разобраться? — буркнула, понимая, что отпустить все равно придется. — Ты такой ценный и незаменимый кадр, оказывается?
— Можно сказать и так, — рассмеялся Тим, — видимо, многоуважаемый сержант Клаус опять отчет потерял, он это проделывает регулярно, несколько раз в неделю.
— А ты их ищешь, что ли? Может, ему собаку — ищейку завести для этих целей? Клаус твой часом не обнаглел?
— Миранда, больше этим заниматься просто некому. И, кроме того, я совершенно не уверен, что дело именно в этом. Просто предположил. Не скучай… — прошептал, целуя надутые губки.
Рядовой Брайт свернул портал, из которого вышел секунду назад, как раз вовремя — дверь распахнулась, и на пороге возник сержант Клаус. Вид у напарника был до комичного растрепанный — мундир вместе с рубашкой расстегнуты, пара верхних пуговиц выдраны с корнем, будто патрульный с горя рвал на себе одежду, взгляд безумный, лицо потное и красное.