Самая-самая
Шрифт:
Роксана. Именно вдруг! Ты должен остаться и его удержать, иначе он бросится следом.
Дэвид. Верно.
Матье. А вы тут при чем?
Роксана. Пока, Матье! Желаю удачи со сценарием! (Быстро выходит.)
Матье. Ну, чего вы добились?
Дэвид. Успокойтесь, Матье. Я это предвидел. Мой шофер внизу, и ему приказано следовать за ней. Она еще до вечера будет здесь.
Матье. Тогда почему вы не помешали ей уйти?
Дэвид. Чтобы поделиться с вами одной идеей, которая
Матье. Еще одной?!
Дэвид. Не бойтесь, речь идет о деле. О вашем сценарии.
Матье. Каком?
Дэвид. Том, где говорится о Роксане и обо мне.
Матье. События развиваются в таком темпе, что он скоро будет готов.
Дэвид. Вот именно! Меня беспокоит финал. Пусть это вам не покажется смешным, но я хотел бы, чтобы на пленке конец был более благополучный.
Матье. О! Да я только этого и хочу. Так, как все сейчас обернулось, мне совсем не по вкусу. И вне логики. Сладость отказа – куда ни шло! Но есть же границы! Наступает момент, когда, по логике, вы перестаете воспринимать эту сладость и стремитесь только к одному – пробудить ответную любовь.
Дэвид. Конечно, это было бы прекрасно, но после моего самоубийства, вернее, после ее реакции…
Матье. Это невозможно! Это не в характере персонажа, а он должен быть неизменным. Она вас не любит и никогда не полюбит. В этом ее совершенство и законченность.
Дэвид. А вы не боитесь, что все слишком затянулось, что полное безразличие героини лишает ее привлекательности?
Матье (неискренне). Нет. Этому есть основание: молодой человек ей не нравится и надоел.
Дэвид. Но тогда это нужно получше обосновать. Почему он ей так не нравится? Аргумент, который она приводит, – на мой взгляд, несерьезен.
Матье. Возможно, вы и правы. Здесь не все четко. Мотивировка должна быть другая.
Дэвид. Мне тоже кажется.
Матье. Но какая?
Дэвид. Может быть, она любит другого?
Матье. Да, конечно, это прежде всего приходит на ум… Но кого? В моем сценарии она живет одна, никем не интересуясь…
Дэвид. У нее нет друзей, соседей?…
Матье. Нет. Я ей сочинил сестру-сообщницу? с которой она все обсуждает.
Дэвид. А вы не могли бы заменить сестру… например, другом, давним другом, которого она любит, а он об этом не подозревает?
Матье. Да, могу, это нетрудно.
Дэвид. Мне тоже так кажется, но, вы знаете, я не писатель, Может быть, вы…
Матье. Постойте, постойте!.. Мне пришла одна идея!.. Ах! Вот это был бы ход!
Дэвид. Что?
Матье. Может быть, это она сама, наша героиня, подстроила всю эту историю с влюбленным, жаждущим безответной любви?
Дэвид. Как так?
Матье. Постойте! Мне самому еще не все ясно. Мне только сейчас это пришло в голову… Если тот…
Дэвид. Кто – тот?
Матье. Молодой человек…
Дэвид.
Матье. Назовем его Дэвид, для простоты!
Дэвид. Хорошо.
Матье. Если в действительности Дэвид по ее просьбе согласится стать ее сообщником… из любви к азарту, например?
Дэвид. Да, или из благодарности…
Матье. Если вас это больше устраивает.
Дэвид. И, по вашему мнению, она обратилась к Дэвиду за помощью исключительно для того, чтобы вызвать ревность друга, которого она втайне страстно любит?
Матье. Нет, это слишком банально. Женщина ее уровня не прибегнет к такой уловке…
Дэвид. Согласен с вами. Но тогда зачем ей надо было разыгрывать всю эту комедию?
Матье. Не знаю, может быть, чтобы другой…
Дэвид. Кто – другой?
Матье. Ну, друг…
Дэвид. А! Тогда назовем его Юлиус, для простоты!
Матье. Хорошо. Значит, она все это сделала, чтобы потрясти его своим воображением!
Дэвид. Да! Совсем неглупо. При том условии, если вначале показать, что Юлиус особенно высоко ценит в людях именно воображение. Это ведь свойственно не всем мужчинам.
Матье. Разумеется, но если сделать его…
Дэвид. Писателем?
Матье. Блестяще! В высшей степени подходит, ибо эта посылка позволяет думать, что поступки женщины продиктованы желанием вызвать его вдохновение и помочь ему в его творчестве.
Дэвид. И она своего добивается.
Матье. Разумеется. Но постойте! Этот дурак Юлиус витает в облаках и садится за книгу, даже не подозревая, что она водит его пером.
Дэвид. Но в финале он это заметит!
Матье. Иначе быть не может. Сочиняя концовку! Ему бросится в глаза, что настоящая история любви не та, где герой – Дэвид, а где герой – он сам!
Дэвид. И, разумеется, он снова полюбит ее?
Матье. Разумеется! Но почему «снова»?
Дэвид. Потому что, как я себе представляю, этот кретин Юлиус любил же ее четырнадцать лет тому назад…
Матье (понимая наконец истину). Черт возьми! Черт возьми! Черт возьми!
Дэвид. А, наконец! Долго же вам надо было разжевывать!
Матье. Черт возьми!
Дэвид. Диалог не должен быть таким однообразным.
Матье (в замешательстве). Но если это правда?…
Дэвид. Значит, вы с ней все еще мыслите одинаково. С небольшим разрывом во времени, поскольку вы немножко заржавели. Ничего! Скоро войдете в форму.
Матье. Поразительно!
Дэвид. Это она – поразительна!
Матье. Неужели все это она одна придумала?
Дэвид. Да. Я только привел ей мою приятельницу Сандру, которая – как вы справедливо заметили – не лишена актерских способностей!
Матье. Вы тоже!
Дэвид. Я играл самого себя.
Матье. Ах, так вы на самом деле существуете?