Самая-самая
Шрифт:
Матье. Нет, тогда бы все построение рухнуло. А сейчас – то, что надо.
Роксана. Ну что ж, тем лучше!
Матье. Единственно, что меня смущает – это почему же он не несчастен?
Роксана. Поскольку я ничем не могу тебе помочь…
Матье…ты идешь спросить у него?
Роксана (раздраженно). Нет. Я иду к заказчику.
Матье. А потом ты вернешься?
Роксана. Нет. У меня еще одно свидание.
Матье. С кем?
Роксана (на выходе). С
Матье (весело). Вот это – героиня! (Обращаясь к кукле.) Юлиус, нельзя терять ни минуты. Продолжаем историю с того места, на котором остановились. Он ее любит, а она, теперь уже ясно, его не любит. То есть, она ему говорит, что она его не любит. Но он-то считает, что она ошибается… А что, если он прав?… Да нет, это глупо, она его не любит… Хотя он смотрел ей в глаза, и ему виднее. Да нет, он совсем с ума сошел. Она его не любит. Но тогда почему же он не несчастен? (Его взгляд падает на часы.) И почему у нее были голубые глаза?
И в то время, как он размышляет над этим вопросом, в третий раз опускается занавес.
Акт четвертый
День. Когда поднимается занавес, Матье, держа в руках листки рукописи, открывает дверь Дэвиду.
Матье. А! Дэвид! Рад вас видеть! Я вам звонил вчера целый вечер. Никто не отвечал.
Дэвид. Я отключил телефон. У меня было свидание с самим собой.
Матье. И у вас тоже?
Дэвид. Почему – тоже?
Матье. Потому что то же самое сказала мне Роксана.
Дэвид. Ее нет?
Матье. Нет, но она оставила мне записку, что вернется к трем. Значит, скоро должна быть.
Дэвид. А вы не знаете, где. она?
Матье. Нет, ушла она довольно рано. Я ее утром не видел.
Дэвид. А вчера вечером?
Матье. Тоже нет. Она ушла вскоре после вас, а я был погружен в работу и не слышал, как она вернулась.
Дэвид. А вы уверены, что она вернулась?
Матье. Ну да! Она ведь написала записку!
Дэвид. Вы правы! Но вам не кажется это странным?
Матье. Что?…
Дэвид. Все эти уходы из дома?
Матье. Не очень. Сейчас лето, заказов мало, она пользуется этим, чтобы не сидеть дома.
Дэвид. Вчера перед уходом она не показалась вам взволнованной?
Матье. Взволнованной? Нет. Немного нервной…
Дэвид. Вот! Вот!
Матье. Ну, совсем чуть-чуть и уж значительно меньше, чем вы сейчас!
Дэвид. Я плохо спал.
Матье. Бессонница?
Дэвид. Прекрасная бессонница! Самая сладостная из бессонниц, потому что мне не давали спать мысли о том, что она мне вчера сказала.
Матье. Однако… насколько я слышал, ничего особо приятного…
Дэвид. А я считаю – наоборот.
Матье. Вот как? Неужели вам не хотелось, чтобы она была более нежной, более благосклонной!
Дэвид. Ни в коем случае! Вчера по дороге сюда меня охватил ужас при мысли, что она упадет в мои объятия!
Матье. Но как же… я что-то недопонимаю… Вы же к этому стремились?
Дэвид. Разумеется! И в этом верх блаженства! Я все сделал, а она устояла!
Матье. Значит, вы ее все-таки не любите?
Дэвид. Люблю! И гораздо сильнее, чем говорю!
Матье. И вы счастливы, что она вас не любит?
Дэвид. Конечно! Матье, это единственное условие для того, чтобы я сам любил!
Матье. Чтобы вам не отвечали взаимностью?
Дэвид. Да. Я уже терял надежду, что это когда-нибудь произойдет.
Матье. Так, значит, до этого…
Дэвид. Меня всегда любили… или внушали мне это из расчета.
Матье. А вы?
Дэвид. Я – никогда. Я был закормлен как гусь страстными признаниями и мелкими знаками внимания настолько, что женщины привили мне к любви почти болезненное отвращение. И я понимал, что есть только одно лекарство…
Матье. И это лекарство – Роксана, которая, не любя вас, отказывается и от вашей молодости, и от ваших денег!
Дэвид. Да! Она единственная сказала мне «нет»! Ах боже мой, какое счастье и как я его долго ждал!
Матье. В высшей степени странно!
Дэвид. Ничуть! Если бы вам с самого раннего детства все всегда во всем уступали, вам бы, как и мне, тоже захотелось познать сладость отказа!
Матье (вынимая из кармана записную книжку). Позвольте, я запишу.
Дэвид. Что?
Матье. «Сладость отказа».
Дэвид. Вам нравится выражение?
Матье. Оно удачней всех тех, что мне приходили на ум этой ночью.
Дэвид. А о чем вы размышляли?
Матье. Почему вы не несчастны.
Дэвид (вставая). Ну, теперь вам все ясно.
Матье. Постойте, куда вы, я не знаю, как мне с вами быть… то есть, что с вами будет?
Дэвид. Все очень просто – до тех пор, пока Роксана упорствует, я живу, как каждый влюбленный.
Матье. Да, за одним исключением: у вас все наизнанку. Вы впадаете в отчаяние от малейшего ласкового слова и млеете от счастья после резкой отповеди.
Дэвид. С точки зрения чувств все сводится к одному знаменателю.
Матье. И в итоге, если позволите мне выразить свое мнение, особенно страдать из-за Роксаны вы не будете.
Дэвид. Это вы так думаете! Я из-за нее с сегодняшнего утра буквально места себе не нахожу.
Матье. После такой чудесной ночи? Когда вы не сомкнули глаз от восторга, что вы ей, безразличны!