Самая страшная книга 2015
Шрифт:
Мертвые вставали с дорожной пыли, утыканные стрелами, и шли дальше. Легионеры не растерялись. Выставив копья, они двинулись на бегущих стеной. Мертвецы накатились волной на щиты. Воины рубили мечами не желающие умирать тела. Ангел одарил мертвых нечеловеческой силой. Они мяли щиты, ломали копья и, наконец, пробили брешь в строе римлян.
– Ты только посмотри, Хаим! Твои воины бессмертны, и у них есть оружие. Гляди!
Хаим зачарованно смотрел на резню у стен
– Смотри!
Поверженные легионеры, еще мгновение назад мертвые и терзаемые воскресшими, зашевелились. Они поднимались и бросались на своих же воинов, впиваясь в них зубами. Строй распался. Было непонятно, кто с кем воюет. Волна мертвых накрыла окровавленных солдат. Бой стих, и толпа оживших легионеров пополнила мертвое воинство.
– Он в городе. Марк Люций скрывается за стенами Гадара, – зашептал Ангел в голове Хаима. – Веди свое войско.
Мертвые, не дожидаясь приказа, развернулись и бросились в город. Толпа зевак, собравшаяся у главных ворот, забеспокоилась, не понимая, что могло обратить в бегство римских воинов. И тут же была подмята волной оживших мертвецов.
– Тебе нужно набираться сил, – сказал Ангел. – Иди следом.
И Хаим, с трудом передвигая ноги, побрел в Гадар. Дорога опустела, осталось лишь несколько изорванных тел, пытающихся подняться. В городе слышались крики. Мертвые врывались в дома, а люди, оскальзываясь на окровавленной мостовой, пытались бежать. Сразу за гостеприимно распахнутыми воротами города начинался рынок. Толпа мертвецов разогнала торговцев. Всюду валялись разбросанные из опрокинутых корзин фрукты. У Хаима заурчало в животе. Голод, мучавший его в пещере, ушел, уступив место бессилию, но теперь вновь вернулся. Хаим упал на колени и стал жадно набивать рот виноградом и сыром. Казалось, ничего вкусней он никогда не пробовал. Рядом послышалось ворчание, и мальчик повернул голову. Возле него валялся лицом к небу толстый человек, а на нем лежала, погрузив голову в разорванную грудь, маленькая девочка. Она рычала, яростно терзая мертвое тело, и, словно почувствовав взгляд Хаима, подняла голову. Мальчик едва сдержал крик. Белые глаза на покрытом кровавыми сгустками лице пылали ненавистью.
– Хватит, – прошептал мальчик.
– Почему? – отозвался Ангел. – Твоя армия выполняет твою волю. Она мстит за смерть твоего народа.
– Хватит, – к горлу Хаима подкатил комок.
Он оглянулся. Как он раньше этого не заметил! Вокруг среди разбросанных столов и корзин валялись мертвые. Некоторые уже начинали оживать, вращая белесыми глазами и хватая растопыренными пальцами воздух. Кровь! Всюду кровь.
– Смотри, тебе подарок, – хохотнул Ангел.
По заваленной мусором улице шла мама Хаима. Одна ее рука была почти отрублена от плеча и висела на лоскуте кожи, а другой она вела человека. Тот делал попытки вырваться, но мертвые пальцы, прорвав тунику на плече, глубоко вошли в его тело.
– Марк Люций. Вот он, источник ваших бед, – мрачно проговорил Ангел. – Что скажешь теперь, Хаим? Прикажешь остановиться? Ведь все, что произошло тогда и происходит сейчас, – это его вина. Вспомни свою боль и скажи, что ты хочешь.
Хаим помнил. Помнил отчаяние, боль и голод, крики и плач детей. Помнил, как остывал в пещере воздух, уже не согреваемый ничьим дыханием.
– Я хочу, чтобы он умер.
Мама Хаима надавила
Хаим опять попробовал поймать взгляд матери, но она, запрокинув голову Люция назад, рванула вниз и, оторвав ее, бросила под ноги сыну.
Силы оставили мальчишку, и он мешком осел вниз.
– Хватит, – еле слышно пошептал он.
– Успокойся, малыш, – сказал Ангел. – Зло только так и можно победить. Кровь за кровь. Только повергнув в ужас врага, ты станешь его сильней. Мы пройдем вдоль побережья, приумножая твое воинство. Имя нам – Легион. Потому что нас много.
– Нет.
– Вся Галилея преклонится пред тобой. Мы уничтожим пришельцев, и ты будешь править этими землями, – голос Ангела крепчал, наливаясь силой.
– Нет.
– То, что перенесла твоя деревня, лишь малая толика всех мучений твоего народа. Верни людям свободу! Пусть польется кровь римлян!
– Не-е-ет! – крикнул, закрывая лицо руками, Хаим. – Я хочу, чтобы они ушли. Пусть они уйдут… в море.
– Остановись, – заволновался Ангел. – Не делай этого. Не нарушай воли Его… Там же твоя мать.
– Она умерла, – прошептал мальчик, провожая взглядом зашевелившуюся толпу мертвых. – Уходите.
Со всех улочек города стекалась окровавленная масса воскресших мертвецов, медленно продвигаясь к торговой набережной. У пристани было глубоко, и мертвые, прыгнув вниз, сразу с головой скрывались в воде.
– Остановись, Хаим! Прекрати! Подумай, от чего ты отказываешься. Ты наслушался бредней этого пророка из Назарета, – вопил в голове Ангел. – Да это он источник всех несчастий! Ходит с блаженным лицом по земле, а за ним по пятам следует смерть. Раз ему ведомо грядущее – то зачем он пришел в землю гадарскую? Он виновен не меньше Люция. Если бы не он, вас бы не тронули. Останови их, слышишь!
Хаим молчал. Он молился, как учил отец, и просил у Бога то, о чем просила мать. Прощения всем. Слезы заливали глаза мальчика, когда последние воскресшие скрылись под водой, оставив на поверхности обрывки одежды и розовую от крови пену.
– Нет! – Казалось, в голове Хаима взорвался котел.
Он чувствовал, что какая-то сила рвется наружу, хрипя от ярости и ненависти, а потом все стихло. Пустота и тишина.
– Ты прав, Хаим, – раздался тихий, усталый голос Ангела. – Пусть идут. Они заслужили покой. Да и не справиться нам с Назаретянином. Ну да ничего. Раз он говорит, что он человек, то люди с него и спросят. Они любят забивать добряков камнями на площадях. На удары нужно скалить клыки, а не подставлять другую щеку. Он сам найдет свою погибель. А мы подождем. Я терпеливый и в силах тебе дать долгую, бесконечно долгую жизнь. А когда ты увидишь всю несправедливость мира и поймешь, что со злом нужно бороться только злом, – мы вернемся и соберем новую армию.
Слышишь, Хаим? Не молчи. А впрочем, как знаешь… наше время еще придет. Вот увидишь.
Дмитрий Тихонов
Книга скорби
Мертвую тварь нашел Серый. Мы сидели на бревне на опушке леса, а он отправился к реке – то ли поплавок искать, то ли просто по нужде. Суть в том, что минут через пять прибежал обратно. Рожа белая, штаны мокрые, выгоревшие за лето волосы во все стороны торчат, кепку где-то посеял. Такой уж был Серый: если чему-то не повезло оказаться у него в руках, терял он эту вещь в самом скором времени. Причем терял безвозвратно, с концами.