Самая страшная книга 2019 (сборник)
Шрифт:
Дед молчал, разглядывая сначала труп, а потом Ленку. Она неосознанно, инстинктивно растирала затылок в том месте, где в череп была вставлена пластина.
Закружилась голова.
– Это же… – он хотел объяснить, что в багажнике не Пашка, а кто-то другой, незнакомый. Что-то всколыхнулось в животе, обожгло горячим. Обернулся, почувствовав, будто зовет его кто-то. Двор был пуст. Ветер гнал по траве первые опавшие листья. Из-за дома, из самых глубин сада донесся едва слышный звук, похожий на неразборчивый шепот.
– Есть
– Что?
– Есть, говорю, хочется. С утра крошки во рту не было. С ума сойду скоро…
Ленка продолжала остервенело расчесывать затылок. Сигарета выпала из губ и тлела под ногами.
– Ты встречалась с ним? – спросил дед. – Жила?
– Конечно. Забыли совсем? Не могла же я так надолго уехать от вас, – Ленка сдавленно хихикнула, будто что-то держало ее за горло.
Человек в багажнике был похож на Пашку – почти такого же телосложения, такой же овал лица, те же темные волосы…
Дед похлопал его по карманам, вытащил бумажник, обнаружил водительские права на имя Ярослава Перепелкина, восемьдесят девятого года рождения. Машина, на которой приехала Ленка, была оформлена на него.
– Отдай его мне, – сказала Ленка из-за плеча тем самым голосом.
У деда по коже пробежали мурашки.
– Зачем? – спросил он.
– Много будешь знать – совсем старым станешь, – ответила Ленка, потом вздохнула с присвистом и добавила уже своим голосом: – Странно, что у него фотография какой-то другой девушки в бумажнике. Сестра, наверное.
– Иди в сарай, – велел дед хмуро. – Брезент возьми. Тащи сюда. Решим вопрос.
Ленка нацепила очки на нос и исчезла за домом.
– Есть хочет… – пробормотал дед, разглядывая фото. – Ну, конечно…
В этот раз все закончилось быстро. Дед смотрел в темноту колодца, ожидая звука падения тела, но снова ничего не услышал. Ленка сразу же начала улыбаться и рассказывать о своей новой работе, о том, как хочет снять квартиру просторнее, выветрить из головы воспоминания о Пашке.
Этим же вечером она отправилась в город, не проронив ни слова о случившемся. Машину оставила во дворе, а сама пошла к трассе, к старой бетонной остановке, мимо которой раз в час проезжали рейсовые автобусы.
Дед и бабка тоже старательно обходили эту тему. Разве что иногда бабка вдруг начинала шумно креститься да заводила разговор о местном священнике.
– Два трупа и младенец! – говорила бабка. – Нет сил моих такое терпеть под сердцем! Как глаза закрою, так сразу и вижу! Снятся они мне.
– А что же ты два года молчала? – угрюмо спрашивал дед. – Раньше не снились, что ли?
– И раньше снились! Но теперь совсем страшно. А вдруг повторится? А вдруг искать будут у нас?
Никто, однако, к ним не приехал. Через неделю дед съездил в город, купил несколько газет и поискал объявления о пропаже Ярослава Перепелкина. Наткнулся на одну небольшую заметку: «Вышел из дома… был одет в… уехал на встречу на машине… Последний раз его видели…»
Потом еще увидел два объявления, приклеенных на остановках. С фото смотрело лицо Ярослава. Как они встретились с Ленкой? Что он сделал такого, что она его убила? А главное – был ли вообще мотив?
Вопросы посложнее дед старался сам себе не задавать. Боялся, что копнет так, что сойдет с ума. Отгонял назойливые мысли, как мух, и злился, что не наберется храбрости и не спустится в проклятый колодец, не проверит. Ему стало бы спокойнее, если бы на дне среди ила и грязи нашлись бы трупы и сгнивший сверток. Парадоксально – но легче.
Он отогнал машину на задний двор и неторопливо разобрал. В какой-то момент это занятие начало его успокаивать, позволило собраться с мыслями.
В третий раз Ленка приехала через полтора года.
Снова на чужой машине, снова нервная, с синяками и ссадинами на лице. Снова извинялась за долгое молчание, рассказывала о суетливой жизни в городе, которая замотала и не давала приехать погостить.
Снова позвала деда, открыла багажник и показала труп незнакомого мужчины, похожего на Пашку.
– Дай догадаюсь, – сказал дед. – Ты хотела от него уйти, он начал тебя избивать, ты взяла бутылку и разбила ему голову.
– Ножом, – сказала Ленка. – Нож, кухонный. Как раз лежал на столе. Но в целом ты прав.
Февраль выдался морозным, колючим. То и дело срывался снег. Солнце показывалось редко. В густой маслянистой хмари от уличного фонаря дед разглядывал документы мертвого человека из багажника, но уже не запоминал имени и фамилии. На заднем дворе, издалека, задребезжал металлический лист, и тотчас ветер швырнул сухой снег деду в лицо, обжег холодом.
– Есть хочет? – спросил дед у Ленки. Взгляд у нее был стеклянный и чужой.
Та кивнула, пытаясь дрожащими руками воткнуть в угол губ сигарету. Сказала не своим голосом:
– Растет.
– Тащи брезент из сарая, – вздохнул дед.
На крыльце крестилась бабка. Стояла она в старом халате, босиком, седые волосы растрепались.
Дело заняло около часа. Ветер хлестал по щекам, вышибал из глаз холодные слезы. Внутри колодца как будто что-то шевелилось – нетерпеливое, жадное.
Едва тело исчезло в темноте, Ленка направилась в дом, отогреваться. Выпила с бабкой чай, односложно отвечая на короткие вопросы, а потом быстро собралась и уехала.
Дед проводил ее до остановки. Вдвоем они стояли среди разыгравшейся февральской метели, выглядывая в снежной кутерьме блики фар.
– Это ведь был не Пашка, – сказал дед. – И в прошлый раз тоже. Ты знаешь об этом?
– Какой прошлый раз? – спросила Ленка после едва уловимой запинки. – Не было прошлого раза. Ты что-то запутался.