Самая страшная книга 2024
Шрифт:
– Нет… я… а в каком году это случилось?
– На прошлой неделе, любезный. В тот четверг схоронили.
«Ты же отдаешь себе отчет, что это совпадение?» Внутренний голос звучал деликатно. Коля шел под шелестящими кронами каштанов, ветер поднимал пыль на пустыре. «Папе было семьдесят. В семьдесят люди падают с лестниц. И ситуации Русика ты не знаешь».
Но расшалившаяся фантазия ошпаривала сюрреалистичными образами убийц, крадущихся в тени. Русик и папа погибли в течение нескольких дней. В порядке, предсказанном в письме.
«Ты сейчас серьезно?
«потом мать потом всех кого ты люшь».
Ветер норовил вырвать бумажку из пальцев. Коля поддался увещевающему голосу, заставил себя мыслить здраво. Совпадение. Именно оно. Никто не вынашивает планов абсурдной мести два десятилетия. Не убивает из-за нарушенных правил книжного клуба. Это беллетристика. Смерть – она по-настоящему.
Коля выдохнул, не веря, что секунду назад готов был принять наиглупейшую версию о нанятых издательством киллерах, эстонских киллерах, как в анекдоте. Он перешел с нервной рысцы на вальяжный шаг, попытался вспомнить что-то хорошее, связанное с другом, но в голову лезли то свисающие сзади подштанники обдриставшегося Русика, то его попытки доказать, что помощник главного злодея главнее, чем главный злодей.
«Отлично…»
Коля проводил рассеянным взглядом перекати-поле, прыгающее, как мяч, по зеленой траве стадиона. Ветер усиливался. В пылевых вихрях у футбольных ворот скучилась небольшая группа людей. Примерно в ста пятидесяти метрах от Коли, и, пусть он не видел их лиц, казалось, замершие люди смотрят на него в упор. Трое мужчин, светловолосая женщина и…
Язык Коли прилип к нёбу. Он напряг зрение. Пятый член компании был неимоверно высок: качок в маске, какие носят на «Комик Коне». Бычья морда и устрашающие рога.
«Маска, чувак. Просто маска и обувь на платформе».
Ледяные иголки кололи Колин загривок. Серебристый костюм светловолосой сверкал на солнце. Мужчина с длинными седыми косами…
Капитан Самаритянин, это капитан Самаритянин!
…поднял руку и указал прямо на Колю.
Вместо голоса разума гневное шипение раздалось в голове: «Крыса Гершака!»
Экипаж «Мельмота Скитальца» высадился на школьном стадионе, а Коля бросился наутек, оборачиваясь и по-рыбьи хлопая ртом. Он твердо решил сегодня же ехать в Москву.
Никуда он не уехал. Ни в тот день, ни на следующий. Сдал билеты, позвонил Ларе в полубреду. Нет, нет, сюда не прилетай. Даже не думай. Какие-то женщины сновали вокруг, входили в мамину квартиру без стука, старушка деловито занавесила зеркала, научала непонятным церемониям, отдающим кромешным язычеством. Что-то втолковывал хлыщ из ритуального агентства, похожий на сильно пьющего Дэниела Крейга. В морге выдали свидетельство о смерти, еще какую-то бумажку в загсе. Утром появилась мамина двоюродная сестра, взяла в руки бразды правления, Коля сидел на кухне, в уголке, контуженно кивал. Тетя бомбардировала чудными вопросами: в каком мама хотела бы платье лежать, гранит выбрать или мрамор, решил ли он, что делать с
– Что ж я?! – охнула тетя Лена. – Загрузила тебя совсем. Отдыхай, Николай. Я разберусь. К мужу Зою подселим, лучшее надгробие купим. Главное, она успела завещание составить. – И, приценившись к Коле, вздыхала: – Бедный, бедный мальчик!
В промежутке – то ли в четверг, то ли в пятницу – Коля пошел к участковому. О письме, Русике и межгалактических наемниках не обмолвился, но спросил, не могли ли маму толкнуть под этот грузовик.
– А с чего такие мысли? – озадачился участковый. – У Зои Дмитриевны врагов вроде не водилось.
– Верно… – замялся Коля. – Просто они оба упали. И мама, и папа. Странно это.
Участковый сочувственно похлопал Колю по плечу:
– Понимаю ваше состояние, Николай. Но есть записи с камеры регистратора и другой камеры, которая у рынка. Дурно вашей маме стало, сердце, жара, то-сё, повело на проезжую часть – и прямо под колеса. Водитель пытался затормозить, но…
Той ночью Коле приснилась голая Лара, лежащая на металлическом столе в морге. Живот жены был вспорот и нафарширован письмами от издательства «Лабрис», из влагалища торчал свернутый в трубочку членский билет Межгалактического клуба. Во сне Коля знал, что жену распотрошил своими рогами Рикптос с экзопланеты Димилтар, потому что в бесконечных странствиях команда «Мельмота Скитальца» сошла с ума.
– Прости меня… – простонал Коля.
Лара открыла глаза и спросила, шевеля синюшными губами:
– Это правда? Ты действительно предатель?
Коля проснулся в слезах. Он стучал зубами и трясся, тщетно пробуя дозвониться Ларе или Никите, отбивая звонки маминой кузины. Лара перезвонила сама, по видеосвязи. От души отлегло.
– Я вас так люблю, – сказал он. – Как бы я хотел вас сейчас обнять.
– Скоро обнимешь, – пообещала Лара и сместила камеру, чтобы в кадр попали Никита, оранжевая бочка с надписью «Квас» и название города на здании вокзала.
– Я же просил!
– А мы не послушались. Полюбуйся на себя, Коль. Мы тебе нужны.
Он провел пятерней по щетине. Футболка промокла от пота.
– Диктуй адрес, – велела Лара, – тут слабый вай-фай.
Он продиктовал и через полчаса действительно обнимал жену и сына.
– Господи, родной! Дрожишь весь. Бедный мой…
– Все будет хорошо, – цитировал Коля Верку Сердючку. – Завтра обратно поедем. Все вместе.
– Пап, а я вокзальный беляш ел. Скажи, мам! Он что, реально с собачкой?
– Реально, енот, реально…
И сын не возразил насчет «енота».
Воссоединившись с семьей, Коля взял себя в кулак. Накупил продуктов, мчал из магазина домой, каменея от мысли, что у подъезда его будет ждать полиция, и дал себе слово ни на миг не покидать близких до тех пор, пока лайнер не взлетит. Он заново забронировал билеты: повезло с послезавтрашним рейсом. Не сводил с жены и сына глаз, не сводил глаз со двора, незаметно проверял, заперта ли дверь.
– Что ты там выискиваешь? – спросила Лара, хлопоча у плиты.