Самая темная луна
Шрифт:
– Прости за это безобразие. – Она тяжело вздохнула, глаза налились слезами. Голос ее дрожал, акцент слышался сильнее обычного. – Они хотят, чтобы я вернулась домой.
– Что? Кто?!
Я упала на стул напротив и вытерла с лица дождевые капли. Элоди выглядела потрясенной, покрасневший кончик носа выделялся на фоне очень бледной чистой кожи и розовых щек.
– Что случилось, Эль?
– Кто-то… кто-то написал родителям глупое вранье, и они поверили ему, не мне…
– То есть? Кто им написал? – в полной растерянности переспросила я.
– На «Фейсбуке» маме прислали сообщение про измену Филипа, еще что-то в том же духе.
– Кто прислал? Ты знаешь?
Элоди покачала головой и, не глядя на меня, ответила:
– С какой-то фальшивой странички. Это глупо. И неправда. Не понимаю, зачем? И как вообще нашли моих родителей?
Мне не хватало слов. В голове теснились одни вопросы.
– На кой черт такое делать? – обратилась я к кухне.
– Просто кошмар. – Плечи Элоди затряслись. – Да еще на обратном пути позвонил врач, сказал, что у меня по анализам низкий уровень сахара в крови. Все от стресса.
Ее телефон вновь завибрировал, на экране высветилось «Папа». Она отодвинула мобильный подальше.
– Я больше не выдержу. Не смогу.
Элоди прижала пальцы к вискам. Ее грудь вздымалась и опадала, телефон на столе дрожал.
– Они считают, я не справлюсь. Ни с чем. Не сумею быть женой, матерью. Столько проблем, а ведь малыш еще даже не родился. – Элоди заплакала. – Где ему жить? У меня нет дома, нет колыбели. Ничего нет. Я сама не понимаю, что делаю.
– Ох, Эль… – сочувственно выдохнула я и придвинула стул чуть ближе. – Ты станешь прекрасной мамой. Даже не сомневайся. Это не просто слова. Я знаю тебя, твое доброе сердце, все будет хорошо.
Я старалась говорить как можно убедительней. Малыш на подходе, Элоди нужен заряд уверенности. К тому же я готова была подписаться под каждым словом. Я повидала разных матерей: и хороших, и плохих, и очень плохих.
– Карина, я серьезно. Я тут одна. Если ребенок родится, а Филип еще не приедет, или будет ранен…
Она заметно дрожала. Я потянулась через стол, взяла ее за руку. Ладонь была ледяной.
– Ты замерзла.
– Да ничего, – пожала плечами Элоди и заговорила с чувством: – Сейчас мне плевать на холод. Родители уверены, что я не справлюсь. Папа так и заявил сейчас по телефону, мама поддержала. Им страшно до ужаса. Так сказали. До ужаса!
Я обдумывала услышанное.
– «До ужаса» – это перебор, – заметила я, злясь на ее родителей.
Нашли время для беседы о супружеских трудностях! Не поздновато ли?
– Зря они так говорят, – добавила я. – Ошибаются.
Элоди на меня даже не глянула.
– Они теперь и мужа моего ненавидят. Думают, он мне врет и изменяет, пока я тут совсем одна.
Она подчеркнула последнее слово, и я ощутила стыд за то, что не сумела избавить ее от чувства одиночества. Очень жаль Элоди. Бедняжка, родители на нее накинулись… Я вспомнила слова Каэла: «Чувство собственной правоты обязывает. Нужно понимать, кому и как ее доказывать. Искать к каждому человеку свой подход». Очередная мудрость от Микаэла Мартина, поэта собственной персоной.
– Ты не одна, – сообщила я Элоди, прогнав Каэла на задворки сознания.
Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем она заговорила. Посмотрела на меня, очень печально и искренне. Элоди была сломлена, я ощущала ее отчаяние, видела в каждом движении.
– У меня есть ты. Я ценю это и люблю тебя, но скучаю по своей большой семье и старым знакомым, по жизни дома. В последнее время стало чуть легче, все-таки друзья появились…
Элоди виновато умолкла, словно спохватившись, и ушла от темы друзей.
– У малыша не будет здесь семьи. Да и как мне работать? При нынешней зарплате я не смогу взять няню…
– Эль. Мы живем вместе, я присмотрю за малышом, пока ты работаешь. Организуем смены в разное время.
Элоди тут же напомнила о том, что наше соседство не навсегда:
– Карина, когда Филип вернется, я буду жить дальше от работы.
– Ничего, сможешь завозить ребенка ко мне по дороге.
– Тебе не решить моих проблем, Кари. Я знаю, что ты хочешь помочь, но это не в твоих силах. Наверное, зря я вышла замуж? Мчалась сюда в такой спешке… Не знала, какие они, Штаты… Не предполагала, что буду надолго оставаться одна. Мама права – я прыгнула в самолет, почти не зная Филипа, а вскоре еще и забеременела. Чем мы думали? – Голос Элоди надломился, она вскинула руки вверх, словно вопрошая небеса.
Заплакала еще горше. Напряжению требовался выход. Рыдая, Элоди обмякла на стуле.
Слезы текли по щекам, лицо все больше краснело. Она прижимала руки к животу и всхлипывала. Я не знала, что сказать, как утешить. Возможно, Элоди права, я не могу помочь. Это не в моих силах.
– У меня нет денег даже на возвращение домой. Боже, что делать? Родители злятся, а я из-за них теперь во всем сомневаюсь. – Она вновь зарыдала. Потом испуганно добавила: – Мне страшно до ужаса. – Поперхнулась слезами, начала кашлять.
Я поспешно налила ей воды, Элоди залпом выпила весь стакан. Похлопала себя по груди.
– Тут болит, голова сейчас лопнет. Я…
Поток слез иссяк, но Элоди продолжала вздрагивать, словно в истерике. Плечи трясло от сухих рыданий. Прошло несколько секунд, паника взяла верх, и Элоди на глазах превратилась во встревоженную мамочку. Руки вновь обняли живот, я протянула ей новую порцию воды. Элоди помотала головой, глубоко дыша и истерически всхлипывая без слез. Громкие рыдания заглушили звук открывшейся задней двери. Через порог как ни в чем не бывало шагнул Остин. В голове у меня поплыло.
Глава 6
Судя по виду, брат не спал неделю. К тому же напоминал дикобраза: спереди и по бокам торчали светлые волосы, ко лбу липли мокрые пряди, с них стекала вода.
Явился, надо же, – в синей футболке и черных джинсах с прорехами на коленях, ошалевший и растерянный.
Злость на него взыграла с новой силой. Остин проскрипел черными кедами по половицам. Я пошла на него:
– Какого черта тебе тут надо?
– Кари, да ладно тебе…
Его усталый взгляд перескочил с меня на Элоди, и Остин тут же рванул к ней.